На пятый день нашей идиллии пришел конец.
3
Солнце на цыпочках прокралось в дом, протянуло бельевой веревкой луч и зацепило его прямо над моей головой. Сквозь полуприкрытые ресницы я наблюдал, как танцуют и переливаются пылинки в яркой дорожке света. Затем, натянув одеяло на голову, скукожился в позе эмбриона и сладко зевнул. К черту. Сегодня у нас с Горацио выходной. Долой ящики, мешки, дурацкие мысли и водку. Еда у нас есть, сигареты тоже. Нужна передышка.
Но это были всего лишь мои незатейливые планы. В то время как я давил на «Паузу», кто-то более сильный нажимал на «Пуск».
Из полудремы меня вывел звук открывающейся двери и многократное чихание.
Я резко вскочил с дивана. У меня не хватило ума даже спрятаться или сигануть в окно. Я только растерянно стоял в одних трусах, ловил отражение своего испуга в вопросительных глазах Горацио, что, склонив голову на бок, как бы риторически задавал все тот же избитый вопрос господина Чернышевского.
А звуки непрекращающегося чиха приближались. В ушах загрохотало. Машинально, как в футболе перед штрафным, я прикрыл причинное место руками и, борясь с желанием зажмуриться, как можно старательнее пялился на дверной проем. «Сейчас синяков добавится. Плюс привод в милицию», – с тоской подумал я, вспоминая свое феноменальное везение. Я настолько ушел в нирвану переживаний, что вначале ничего не понял.
Вошедший замер испуганным зверьком на пороге. Я видел его желание метнуться назад, в спасительную свободу утра. Но, видать, ему трусы мои понравились. Издав вопль ужаса и облегчения, он рухнул в кресло, попутно сбрасывая рюкзак на пол.
– А-а-а, блин! Ты вынырнул из моего кошмара?
Пацан. Лет пятнадцати.
И тут опять случилось это. Белая вспышка молнией врезала по зубам. Я вдруг увидел себя, сползающего по стене, словно кисель с комками, и меня начал бить истерический смех. Длинный, худой, нескладный. С ободранным локтем, подбитым глазом и всклокоченными со сна волосами.
Я хохотал до слез, хлопая чужими руками по чужим коленям и наблюдая, как мои глаза начинают вылезать из орбит.
В чувство меня привел Горацио. Он деликатно гавкнул.
Через секунду я уже был в своем теле и бегал по комнате. Чертыхаясь, натягивал штаны и пытался найти остатки минеральной воды.
– Ты прав, мой друг Горацио, он всего лишь ребенок, черт меня подери!
Но брызгать в лицо не пришлось. Мальчишка открыл глаза, недоуменно пожал плечами, неожиданно улыбнулся и ткнул меня кулаком в плечо:
– Жесть! Старик, и как ты это делаешь?
– С тобой все в порядке?
Пацан рассмеялся:
– Да ты че, чувак, все путем! Я живой, реально!
Я переступил с ноги на ногу, запутался в полунатянутых джинсах и рухнул возле кресла, больно приложившись челюстью к бутылке минералки. Сдержав рвущийся наружу мат и купаясь в искреннем смехе ребенка, сдавленным голосом брякнул:
– Вот и замечательно. Добро пожаловать в рай.
Мальчишку забавляла ситуация в целом. Он откровенно веселился.
– Все супер, старик! – сказал он, протягивая мне руку.
– Я бы на твоем месте вёл себя осторожнее с незнакомцами, – буркнул я, но помощь принял.
– Ну, ты был на моем месте, - возразил юный отрок, - почему не воспользовался ситуацией?
– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил я, принимая вертикальное положение.
Пацан пояснил:
– Я так понимаю, ты преспокойно мог уйти в новом теле. А еще мог творить чудеса: менять тела, как перчатки, вселяться в банкиров, политиков, королей. Осуществлять безумные проекты, тратить миллиарды, – юнца несло со страшной силой. Щеки горели, взгляд пылал – Да что там миллиарды – тьфу! Ты мог бы стать властелином мира!
Я закурил и криво ухмыльнулся:
– Говорила тебе мама: читай поменьше фантастики.
Мальчишка запнулся на полуслове, сдулся, как пробитый воздушный шар, упал назад в кресло и рассердился.
– А можно без вот этих идиотско-поучительных комментариев? Достали, честное слово!