— С тобой не соскучишься! Пошли, троглодит!
— Это я-то троглодит? — притворно возмутилась я. — Я прозапас должна подкрепиться!
Как мы опустошали кухню и хихикали, стараясь не греметь посудой — это история во языцах. Только сказать легко, да трудно сделать, учитывая темень вокруг. Мы спотыкались на каждом шагу. Если впереди идущий что-то цеплял и ронял, позади идцущий старался подхватить и исправить оплошность. Это напоминало какую-то эстафету и призом данного соревнования для нас стала кольцо колбаски, висящей над столом (видимо, приготовили для завтрака), четверть буханки хлеба и кувшин травяного чая. Улика еще где-то нарыла два яблока и огромную помидорину.
— Где здесь хранятся ножи? — прошептала я, шаря рукой по поверхности стола в поисках стойки с ножами.
— Зачем тебе? Колбасу с хлебом мы и так разломаем, — возмущенно пискнула Малявина. Учить она меня еще будет!
— А помидор ты, как делить собралась? И, вообще, мы же не первобытные люди, зубами пищу рвать, — прошипела ей в ответ.
— А кто такие первобытные люди? — аж подпрыгнула от любопытства девчушка.
— Идем ко мне в комнату, там и расскажу, пока нас тут никто не застукал, — фыркнула я, все-таки нащупав желаемое. Правда, это оказался не ножичек, а настоящий тесак. Им только туши животных и разделывать, а не овощи на кухне резать.
Обосновались мы в моей комнатке… кстати, на счет моей комнаты я же еще и словом не успела обмолвиться, ведь так?! Со всеми свалившимися на меня занятиями, совершенно забыла. Вы думаете, меня поселили в апартаменты? Как бы ни так! Выделенную комнату даже таковой и назвать нельзя. Размерами полтора на полтора она разве что на комнатку и тянула. А разместившиеся в ней одноместная кровать и небольшой платяной шкаф этому способствовали. Мне даже завалящего стульчика некуда было приткнуть. Поэтому-то горничные и потешались надо мной. Я и сама не понимала, в роли кого я здесь нахожусь. А уж местное население и подавно. Хозяйка дома не потрудилась кому-либо что-то рассказать и объяснить. Первое время служанки пытались припахать меня к черной работе, но учителя мою тушку отвоевали. Напыщенного, как павлин, дворецкого не удовлетворил такой поворот событий, и он с гордо поднятой головой прошествовал к своей обожаемой Госпоже. Что там ему сказали, тайна покрытая мраком, однако вылетел он оттуда, поджав хвост и больше ко мне с глупыми вопросами и поручениями не приставал. Что не мешало его подхалимам продолжать против несправедливости в моем лице активные военные действия. Пересоленный суп, подгорелые гренки, грязная лужа возле моей кровати — это еще цветочки. К слову сказать, я тогда пришла с репетиции танцев, еле ноги волоча — мазурка, этим все сказано. А пришлось, разворачиваться и плестись в каморку под главной лестницей за ведром и тряпкой. Так ненавязчиво меня заставили сделать уборку в комнате. Типа, это твоя жилплощадь, сама за ней и ухаживай! Ладно, мы не гордые и не переломимся от мытья полов. Они, наверно, думали, что я скандалить начну, за что следует довольно оригинальное наказание — два десятка розг по голой спине. Наблюдала как-то из окошка и вспоминала прочитанные когда-то книги времен Людовика (какой он там был по счету, уже и не припомню, но это и не важно — при всех Людовиках было одно и то же, разве нет?!). За какую провинность ее наказали, меня не просветили, но выглядело наказание жестоко. Хлестал сам его величество дворецкий с такой зверской, злорадной мимикой на морде, что у меня закралось подозрение — отказала или не удовлетворила, вот он и отводит душу.
Так вот, обосновались мы в моей комнатушке на кровати, подогнув под себя ноги по-турецки. Водрузив колечко колбасы на ломоть хлеба и украсив сие произведение искусства помидоркой, я впилась в бутерброд зубами не хуже акулы.
— М-м-м, блаженство! — даже глаза от удовольствия закатила.
— Ты же ужинала на равне со всеми, — хихикнул ребенок.
— И что? Где твои все? Спят они, а я каллории сжигаю активно двигаясь и стараясь согреться после холодной ванны, — отмахнулась от нее, накладывая второй бутерброд и запивая первый чаем. — Да и нервная у меня работенка. Надо поднабрать сил, чтобы принять следующий удар судьбы и устоять на ногах.
— Ладно, поправляй свои…, как их к-кал… чего-то там, а я спать пошла. Меня госпожа еще раньше тебя будить придет… и чего ей не спится-то?! — бурчала девчушка, сползая с кровати, обуваясь и шлепая к выходу.
— Приятных снов! — пожелала ей вслед, на что получила убийственных взгляд из-под насупленных бровей. — И спасибо за помощь и заботу! — щеки ребенка тут же вспыхнули румянцем. Не часто ей приходится слышать слова благодарности, как бы она ни старалась угодить старой мегере.