— А Вы где-то правы, керка, — задумчиво произнес учитель. — Хм, я раньше никогда не пытался их сравнивать, но, если подумать, аналогия прослеживается, — закивал он довольный своим открытием.
— Счастье привалило, — буркнула себе под нос, поднимаясь на ноги, сидение на холодном полу настроения не прибавляет.
— Вот, когда с помощью моей науки Вы увернетесь от брошенного в Вас отравленного кинжала…
— Вы сейчас пошутили на счет кинжала? — севшим голосом прошептала, округлив глаза.
— Какие шутки, уважаемая? — воскликнул кер Ламбдаль. — Здесь жизнь течет на острие ножа, особенно во дворце.
— Средневековье стопроцентное! Куда меня притащили? Верните, где взяли! Мне там ОЧЕНЬ нравилось, — схватилась я за голову и завыла.
Я думала, что страшнее танцев уже быть ничего не может. Как же я заблуждалась. Правила поведения за королевским столом, стало настоящей экзекуцией.
— А можно я не буду за стол садиться? — глазки мои сейчас были настолько жалостливые, что самой плакать хотелось. — Уважаемый, Вы же даже не представляете, какую свинью хотите подложить королю.
— Я? Свинью? Императору? Да, что Вы такое несете, керка? — до глубины души разобиделся кер Обскер.
— Меня нельзя за стол садить, — покивала головой, — а особенно, когда за ним кроме меня еще люди сидят.
— Почему это? — опешил дядечка, обхватив свое пивное брюшко, словно я на него собралась посягнуть.
— Да потому что я обязательно что-нибудь на кого-нибудь переверну. И хорошо еще, если это что-нибудь будет холодным. А если кипяток? Вы представляете, какой будет крик?
— А зачем Вы будете что-то на кого-то переворачивать? — не понял препод.
— Карма у меня такая! Стоит мне сесть в компании за стол, все вокруг начинает падать и переворачиваться, — вымученно вздохнула я. — Из-за этой своей способности я перестала ходить в гости.
— Так, — сосредоточенно смотрел на меня кер Обскер, — сидите тут, я сейчас, — и ускакал, только дверь за ним и хлопнула.
Где он блуждал битых полчаса, не знаю, только вернулся не один, а со старухой, которая еле ноги переставляла.
— Кера Жасмин, вот она, — некультурно ткнул пальцем в меня этот маленький толстячок.
— Вижу, не слепая, — проскрипел голос бабульки. Мое сердце при звуках ее голоса (словно нож кто-то взялся точить) словно вибрировало. Неприятные ощущения, скажу я вам. Сама же бабушка выглядела, будто сгорбилась и сложилась чуть ли не два раза, с копной немытых седых волос, неряшливо заколотых на затылке, в каких-то затертых до дыр тряпках. — Сглазил тебя кто-то, девочка. Завистница. Давно это было и с этой дурой, — почти выплюнула она это слово, — ты больше не пересекалась, но ее дурной глаз так за тобой и таскается, — бабулька, кряхтя и опираясь на клюку, проковыляла ко мне. Позвала бы, я бы и сама подошла. Я всегда уважала старость и не перетрудилась бы от пары шагов. — Стой спокойно! — приказала она, не повышая однако голоса. — Как твое имя, дитя?
— Марлена, — пролепетала я, сглотнув. Меня всегда пугали всякие там колдуньи-ведуньи. Она кивнула головой и запела удивительно чистым и приятным голосом:
— Пером птицы провожу по челу Марлены, сглаз снимаю. Горящей свечой провожу по челу Марлены, сглаз снимаю. Острием ножа провожу по челу Марлены, сглаз снимаю. Прозрачным камнем провожу по челу Марлены, сглаз снимаю. Ногой три раза топаю, даю духам знак и наказ: унести сглаз от Марлены к тому, кто его сделал. Зло должно быть наказано, а добро поддержано, — где она доставала все озвученные предметы, неизвестно. Только стоило ее губам начинать озвучивать их, как они тут же появлялись у нее в руке. От ножа я чуть не шарахнулась. Кто ее знает, может она решит у меня на лбу какой-нибудь знак вырезать для пущего эффекта. Но огонь в ее глазах меня напугал еще больше и я не посмела даже моргнуть.
Трижды прочитав заговор, бабулька с охом осела на пол. С ее лба стекали капельки пота.
— Бабушка! — тут же подлетела я к ней, подхватывая под руки. — Чего стоите, как истукан? — рявкнула на кера Обскера. — Помогать не собираетесь? — на что он только фыркнул и отворотил морду в другую сторону. Ах, так! Тогда держись, козлина! — Ну, мужики пошли, хуже барышень, правда, уважаемая? А еще меня учить правилам поведения взялся. Кто ж его учил-то этим самым правилам, не знаете? — она хитро сверкнула зелеными глазами из-под седой челки и изогнула уголок губ в подобии ухмылки. — Вот бы познакомиться с тем халтурщиком. Я бы его поучила уму-разуму. Да, где ж это видано, так относиться к старым людям?! — мой препод уже был похож на пышущий со всех щелей паром чайник. Пухлая физиономия покраснела до цвета переспелой вишни, а я все не унималась. — У нас даже маленькие дети знают, что стареньким надо место в автобусе уступить и пропустить вперед, если куда-то входишь. А уж, если старый человек занемог, помочь ему в этот момент первостепенная задача каждого. Если Вы не знаете таких простых правил поведения в обществе, как Вы собирались обучать меня им? — усадив бабульку на стул, я повернулась к керу Обскеру и уперла руки в бока. Мой взгляд был полон гнева. Дядька, видя, что дело пахнет керосином, не будь дураком, шлепнулся на колени и стал просить прощения у старушки.