По паспорту господину Ожигову, исполнительному директору «Паллады», было тридцать два года. Ребята из инженерного отдела говорили, что он, в отличие от многих менеджеров с MBA в резюме, отменно знает техническую сторону дела. Впрочем, человек, к которому сходятся теневые проекты компании, обязан разбираться в том, чем он тут торгует и что обслуживает.
Кабинет совершенно обычный — рабочий стол с терминалом, дополнительная плоскость сбоку — для многослойных проекций, стулья у приставного стола с проектором и контактными перчатками для участников совещаний.
Ожигов встал из-за стола и подал Титову руку.
— Рад вас видеть, Виктор Алексеевич.
Ладонь оказалась крепкой, теплой, сухой. Лицо… Да, этот человек был омоложенной копией Максима Витра, умершего двенадцать лет назад. Но не похоже было, что он приписал себе семь лет. Смолоду много перенес? Или просто научился выглядеть старше? Или он, Титов, все-таки ошибся, и это не брат Оксаны?
Он никогда толком не интересовался родственниками жены по линии Витров, ему не нравилась вся эта сумасшедшая семейка, все эти богемные бабки и деды-археологи с замашками бандитских атаманов. Может быть, это брат не Оксаны, а Максима, найденный через социальные сети?
— Взаимно, Иван Модестович.
— Присаживайтесь. Чаю?
— Нет, благодарю. Давайте перейдем сразу к делу.
— Хорошо, — Ожигов шагнул к стационарному терминалу, взял перчатку. — Наше родительское предприятие, компания «Орика», прикупило фармацевтическую фабрику в Даляне, — на проекционной панели загорелась спутниковая карта, Ожигов подошел к ней и растянул пальцами означенный регион. Титов внимательно следил. Далянь — японский протекторат. Второй по важности — после Шанхая — тихоокеанский порт для Сибири. Все незамерзающие порты в руках японцев, и это несколько портит добрососедские отношения между Конфедерацией и островным соседом. Совет Конфедерации неоднократно намекал японцам, что надо бы и совесть иметь. Вернуть хотя бы Забайкалье. Японцы искусно делали вид, что намеков не понимают. Но за каким лешим «Орике» понадобилась эта фармацевтическая фабрика?
— Купили, что называется, «по случаю», — словно угадав его мысли, сказал Ожигов. — Пакетом с каким-то там заводом, который был действительно нужен. В Даляне все законсервировано, перепродавать некому, идет лишний налог на землю, а это, сами понимаете, досадно. А переоборудовать все к чертовой матери под что-то полезное тоже нельзя — японцы начнут страшную бюрократическую волокиту, они очень не любят, когда кто-то, кроме них, затевает высокотехнологичное производство в зоне их ответственности. Фабрика числилась объектом стратегического значения, производила вакцину против орора. В прифронтирной зоне, сами понимаете, товар первостепенной важности. Но десять лет назад пошла вакцина Сиверцева. Китайцы не выдержали конкуренции и фабрика обанкротилась. Но японцы, конечно, будут упирать на стратегическое значение и на то, что кроме медикаментов, там производить ничего нельзя. А мы их обойдем именно на этом. Мы будем производить там медикаменты.
— Простите, но я ничего не понимаю в фармацевтике, — улыбнулся Титов. Перспектива ехать в Китай его не прельщала совершенно, даже с повышением.
— Вам и не надо, — сказал голос у него за спиной. Титов развернулся вместе с креслом — и опять встал, протягивая руку. Мужчина, образовавшийся в кабинете, выглядел чуть постарше их обоих — где-то на тридцать пять. Титов понимал, что он не образовался, а просто вышел из-за шкафа-перегородки, но ступал визитер совершенно бесшумно, и появился неожиданно, словно телепортировался Титову за спину.
— Понимать в технологии производства медикаментов — это моя работа, — сказал он, отвечая на рукопожатие. — Мессерер Валентин, главный технолог-разработчик, очень приятно.
— Вы понимаете в логистике, это важно, — сказал Ожигов, отворачиваясь от спутниковой карты полуострова и в упор глядя на собеседника. — И вы понимаете в секретности, это еще важней. Я не хочу, чтобы сказанное проникло за стены этого кабинета до времени: мы намерены производить там улучшенную вакцину Сиверцева.