Агнис скрылась в комнате под лестницей, очевидно, там помещалась кухня. Джефф вышел во двор, насвистывая что-то.
– Ну, мне пора, Сэд. Завтра я приеду, и мы поговорим о наших делах.
Он надел шляпу и направился к двери.
– Постой. Ты обещал мне рассказать…
Олаф резко обернулся.
– Я очень спешу, Сэд. Мы обо всем потолкуем завтра. А сейчас, извини, тороплюсь.
И он исчез.
Я поднялся наверх в выбранную мною спальню и присел в кресло у камина, который был растоплен заблаговременно. Тлевшие красные угольки вызвали во мне неприятное ощущение, будто я прикоснулся к ним. Я встал и отошел к окну. Уже стемнело, и слабый свет луны освещал макушки деревьев и цветочную клумбу под окном.
Невероятно. Неужели я и впрямь жил в этом доме? Совершенно чужое мне место. Правда, для меня все было чужим, кроме больничной палаты, начала моего прошлого. Я родился в ней и другого ничего не знал. Если я правильно понял, что такое подсознание, то оно должно меня как-то направлять, возможно, и направляет, но я не в силах был размышлять о таких тонкостях, я буквально валился с ног от усталости. Уж слишком много мне пришлось сегодня переварить.
В двсрь постучали, и вошла Агнис с подносом в руках. Пока я ел, она разобрала постель и положила на нее свежую пижаму.
– Спасибо, Агнис. Завтрак приготовьте к десяти утра. Много я не ем, поэтому не следует приходить слишком рано.
Она забрала поднос и ушла.
Мне стоило больших трудов переодеться без посторонней помощи. Большое неудобство доставляли перчатки, которые снимать я не решался. Наконец я улегся в широченную постель и почти тут же уснул.
2
Проснулся я ночью. Часы на камине показывали три двадцать. Меня что-то разбудило, какой-то посторонний шум. Усевшись на кровати, я прислушался, но, кроме работы часового механизма, ничего не услышал. Сон пропал. Сбросив ноги на пол, я встал и подошел к окну. Весь сад был погружен в темноту, только на маленький отрезок клумбы падал свет от моего окна. В какую-то долю секунды мне показалось, что у клумбы мелькнула тень. Я вздрогнул от неожиданности. Наверное, померещилось. Кто может среди ночи разгуливать по темному саду? Кошка? Собака?
Я подошел к двери и открыл ее. В коридоре было темно. Чернота пугала меня больше всего. С трудом мне удалось нащупать на стене выключатель, и я дернул за шнур. Загорелись боковые бра, развешанные по всему коридору. Я вышел и, прикрыв дверь, остановился. Тишина. Мне пришла в голову мысль осмотреть другие комнаты. Несколько спален, подобных моей, кабинет с массивным резным столом, в конце небольшой кинозал. Он заинтересовал меня. Несколько рядов кресел, у противоположной стены на высоком табурете проектор, за которым разместились полки с металлическими коробками.
Я вошел в зал, подошел к проектору и рассмотрел бабины. На них стояли непонятные мне обозначения. Я вынул первую попавшуюся. В ней была кинопленка. Прекрасное развлечение. В кинопроекторе разобраться было несложно, на каждой кнопке стояли знаки и пояснения, для чего она нужна. Я заправил пленку по стрелке в проектор и нажал на кнопку «пуск». Загорелась лампа, катушка завертелась, экран вспыхнул ярким светом. Сначала на нем мелькали крестики, звездочки, потом появилась надпись "Лос-Анджелес. 20 мая, вилла «Мечта»".
Я погасил свет и сел в кресло первого ряда. На экране появилось изображение. Сначала пальмы, затем широкий длинный бассейн с вышкой, в воде кто-то барахтался, потом камера медленно повернулась вправо, и я увидел солидного седого мужчину лет шестидесяти в белом костюме. он удобно устроился в плетеном кресле и попивал из высокого стакана коктейль. Его морщинистое лицо выражало снисходительное одобрение.
Камера поднялась вверх, прошлась по макушкам деревьев и остановилась на трамплине вышки. Через мгновение на нем появилась молодая стройная девушка, ее длинные черные волосы были мокрыми и прилипли к гибкой спине. Она помахала кому-то рукой, подошла к краю и прыгнула ласточкой в воду. Красивый прыжок, почти без брызг. Я вспомнил фотографию, которую принес мне Олаф. Именно эта девушка сидела за рулем «роллс-ройса», и звали ее Джесика Корбет. Камера вновь поднялась на вышку, и на экране появился ее муж Элвис Стар к. Он смеялся, хлопал себя по коленям, затем разбежался и, сделав в воздухе сальто, вошел в воду без единого всплеска. Объектив вновь медленно пополз к трамплину, и я весь напрягся. На вышке стоял я, Сэр, Марчес. Вьющиеся светлые волосы закрывали лоб, лицо было серьезным. Экранный Сэд подошел к краю, подпрыгнул и, сделав в воздухе разворот вокруг оси, полетел вниз. Его прыжок оказался самым неудачным. Камера вновь вернулась к важному старику. Около него стоял негр с подносом, уставленным бокалами, возле шампанского в ведерке. Старик махнул рукой, созывая купающихся и указывая тощим пальцем на поднос. Первым к берегу подплыл Элвис, он ловко поднялся на кафельный берег и подал руку жене. Следом за ними выбрался я. Все сгрудились возле старика, который разливал шампанское. Моя фигура оказалась спиной к объективу, и я заметил кривую полоску на своем правом плече. Разглядеть себя повнимательнее мне не удалось. В следующем кадре вся группа с уже поднятыми бокалами что-то дружно выкрикивала.