- Вот дети, знакомьтесь, это ваш будущий учитель профессор Тимуран-аха. (Примечание: Приставка к имени Аха - это проявление уважения к мужчинам в Эльмирантии, в последнее время входит в моду и в Турании.) Он закончил Тализийский университет, много лет преподавал там, потом судьба занесла его в Туранию, где он некоторое время был учителем одной весьма знатной особы, но после небольшого недоразумения попал в немилость и благодаря весьма неприятному стечению обстоятельств стал... - Тут отец замялся, а я разглядела на шее у старичка весьма говорящий ошейник. И, не задумываясь ляпнула.
- И стал рабом.
- Маленькая анна очень наблюдательна, а ее отец весьма говорлив. - С милой, как ему казалось, улыбкой скрипуче проговорил старичок. Но самое интересное, отец и не думал его одергивать, наоборот, как-то смутился, что ли. А потому закончил суетливо и скомкано.
- В любом случае, профессор будет тем, кто займется вашим образованием. Прошу Тимуран-аха, нас ждет возок. - И указал старичку на выход из зоны порта. - Сакол-аха, проследи за разгрузкой и оформлением документов. - Спохватившись, выкрикнул он, обращаясь к своему боцману.
Да уж, каким бы маленьким и провинциальным городком мы ни были, а даже здесь имелось нечто вроде своего пагранпункта, где нужно было зарегистрироваться.
Когда мы приехали домой, отец также церемонно, как и нам, представил старичка жене и проводил в дом, где пообещал в ближайшее время освободить ему приемлемый для жизни угол ( все же наш домик был слишком мал для приема гостей), а чуть позже выделить свою комнату в новом доме. В общем, у меня сложилось стойкое ощущение, что или отец очень уважает этого старичка, несмотря на рабский ошейник, или этот профессор такой же раб, как я кальмар. И судя по поведению этого самого профессора, второй мой вывод гораздо ближе к истине, хотя и первый не лишен основания. Тогда становится очень актуальным вопрос: Что же он здесь делает на самом деле? Однако, похоже, мне не скоро удастся узнать ответ на этот вопрос. В том, что я все же раскрою эту тайну, я не сомневалась.
Ночью, уже после того, как мама уложила нас с Мамуком спать, я снова прокралась к комнате родителей и, отодвинув занавесь, прислушалась. Некоторое время они обсуждали домашние дела и события, которые произошли дома за время отъезда отца. Но вскоре беседа свернула в интересовавшее мне русло.
- Ратмир, я, конечно, тоже уважаю старость, но ты сегодня очень странно себя вел с этим человеком. К чему все это? К тому же он раб. А это заявление, будто он будет учить обоих наших детей? Это же какая-то ерунда! Ну, ладно Мамук, но Лейла?! - Сбивчивый и недовольный тон Малики выдавали ее непонимание и общее возмущение ситуацией.
- Малика, не части! - Немного раздраженно ответил отец. - На все твои вопросы есть вполне рациональные ответы. Однако, насчет старика я могу сказать тебе одно: ты должна относиться к нему почтительно и предупредительно, на людях играй роль хозяйки, но в доме он для тебя старший член семьи. Поняла? - Строго и требовательно проговорил отец, что было не очень на него похоже. Он редко разговаривал с женой в таком тоне. И это могло означать лишь одно: то, что он сказал, должно быть выполнено без каких-либо вопросов.
Мама притихла и по спокойному тону отца, который возобновил свои ответы, я поняла, что она как минимум кивнула в знак того, что все осознала.
- А что касается Лейлы, то я привез учителя по большей части только ради нее.
- Как? - Вырвалось у мамы.
- Помнишь, незадолго до отъезда мы с тобой говорили о том, что она довольно необычный ребенок и скоро это будет все больше бросаться в глаза? Так вот, пусть лучше это списывают на мои чудачества, ведь это я привез ей заморского учителя, который ее всему этому необычному как будто и научил.
Несколько минут в комнате стояла тишина, видимо, Малика переваривала папино высказывание. Наконец, она ответила:
- Ратмир, ты такой умный! Иногда я кажусь себе рядом с тобой такой глупой! И только и могу, что удивляться, как ты вообще взял меня в жены. - После чего захлюпала носом и заплакала.
Я уже собралась уходить, когда мама вдруг резко перестала всхлипывать и очень серьезно спросила: