Когда государство изменилось, Абрамович воспрял духом.
Ему мерещились радужные перспективы собственного бизнеса, особняк, сверкающие лаком авто и длинноногие любовницы.
Григорий широко шагнул в мутноватый ручеек спекуляции, организованный его племянником Левой, свысока надавал ему ценных советов и уже через две недели бегал вместе с родственниками, собирая деньги для выкупа Левушки у дагестанцев. Тот приобрел у них фуру водки и расплатился негодными акциями своего прогоревшего компаньона Шварцмана. “Даги” не стерпели такой наглости от кучерявого виноторговца, и он месяц строил дом на хуторе под Выборгом, ожидая гонцов с выкупом. Деньги привезли лишь после демонстративного сожжения “Москвича” четыреста восьмой модели, принадлежавшего Саре Абрамович, сестре Григория. До этого момента “племя Соломоново” плакалось, что живет в полной нищете, и денег не давало.
Григорий обвинил во всем племянника, хотя сам же дал ему совет с акциями, и продолжал существовать в институте, “гоняя воздух”* с такими же придурками, как и он сам. Образованное при кафедре коммерческое предприятие являло собой кунсткамеру мертворожденных бизнесменов из числа сотрудников и постоянно закрывалось за неуплату по счетам за электричество.
Идея продать часы родилась у Абрамовича не вдруг. Он готовил родственников к тому, что ничего ценного в часах нет и что покойный Мулий жестоко ошибался, поверив недобросовестным людям. Родственники тоже были не лыком шиты и требовали независимой экспертизы. Григорий последовательно переругался со всеми и гордо отказал от дома. Тем более что родственники являлись в гости явно после недельного поста, да и полиэтиленовые мешочки с собой прихватывали на предмет “взять с собой, а то тетя Рива прийти не смогла, а она так курочку любит”.
Продавать вещь напрямую было опасно – знакомых, способных заплатить подобную сумму, не было, сдавать в магазин – там процент возьмут и в налоговую инспекцию документы отправят. Обиднее всего с процентом магазина – обычно он составлял не менее половины от выставляемой суммы. Абрамович хотел выручить тысяч двадцать долларов, а терять десять – это уже никуда не годилось. Да еще с остатка тридцать процентов государству отдать. Григорий не понимал, что именно с таких рассуждений начинается тернистый путь “непоняток” и трудностей, частенько приводящий за решетку или “на рыбалку”*. Отсутствие желания делиться равно возмущает и государство, и бандитов, ибо нарушает принципиальные основы перераспределения материальных благ.
Абрамович выбрал Рыбакова не случайно.
Он с института считал Сашку лохом, годным лишь для однократного использования, просто случая раньше не представлялось. Надо было только исхитриться выставить на продажу вещь не на свой паспорт, а потом пусть они сами с налоговой разбираются. Денежки получить – это главное, а от принадлежности часов отказаться можно. Рыбаковы сами продавали, вот документики и квитанции, пусть сами налоги и платят. А если повезет, то и полную сумму магазинного ценника стрясти можно – какой, мол, процент, ничего не знаю, продано, за столько, вот и будьте любезны до копеечки, нечего на других кивать.
Абрамович снова довольно потер руки.
Денис позвонил домой и узнал от жены, что его срочно разыскивают. Просили связаться с кем угодно из команды, чей телефон у него с собой. Причем как можно быстрее.
Глюк с Ортопедом грустно сидели за столиком в кафе. Денис расположился напротив и, подперев голову рукой, участливо смотрел на поникших братков.
– Такие дела, – протянул Ортопед. Предварительная история в его изложении сообщала о том, что Садиста с Паниковским ищут и собираются запереть*. Причем по подозрению в убийстве девушки. Это уже не лезло ни в какие ворота. Если бы искали за “замачивание” барыги – понятно, но девушек никто из братанов пальцем никогда не трогал. За такие дела свои голову отрежут, бывали прецеденты.
– А адвокаты?
– Да что они сделают, – тосковал Ортопед, – там глухо, свидетели их опознают. Садист ее на своей тачке подвозил. Барыга на них указывает, вневедомственную охрану себе выпросил, как главный свидетель…
– А вы небось валить его сразу собрались, – подколол Денис.
– Точно… Там еще сотрудники его фирмы поют, как соловьи, лавэ получили, вот и стараются… А в натуре он сам эту бодягу с агентством фотомоделей начал! Мы вообще отношения не имели, ну, открывает, типа, новое дело, расширяться будем…
– Раз ширяться, два ширяться…* – задумчиво скаламбурил Денис, – но дело-то как было? Я понял, что произошло убийство, но Олег с Паниковским при чем тут?
– Да в том-то и дело, что ни при чем, – горячо зашептал Глюк, – я отвечаю, за такие дела сами бы на нож поставили…
– Ладно тебе, – отмахнулся Денис. – В том, что ребята девушку не трогали, я не сомневаюсь. Я Олега лет пятнадцать знаю… Дело не в этом. Меня интересует, зачем на них указывать. Где труп нашли?
– На трассе, в лесу за аэродромом…
– Вот видишь! Кто бы братанов с этим связал? Никто.
– Барыга на них указывает…
– Именно. Значит, раскрутка от барыги идет. Если бы он не начал на Садиста с Паниковским показывать, то менты бы просто узнали, что девушка в этой фирме работала, и все. То, что Олег ее на машине подвозил, это не криминал. Я думаю, что никто бы внимания и не обратил. Ну, довез до метро, а дальше что?
– Потом уехал по делам…
– Я не об этом. Барыга зачем-то их подставляет, причем намеренно. Либо он сам и сотворил, что по времени не выходит, либо кого-то прикрывает, кого боится… Ты мне расскажи поподробнее, что Антон говорит…
– Да Антона сразу нашли, перетерли…*.
Он ваше обалдел. Сначала было сказал, чтоб барыгу гасили, да там не подступишься… Юристов вызвал, тебя найти надо было… Может, придумаем чего?.. Гранату, фугас помощнее…
– Ага, два кило тротила и достаточно номера дома, квартира уже не важна… Вы что, обалдели? Все равно искать не перестанут, а тут, считай, расписались – мы это, мы. Вот и главного свидетеля распылили на атомы… Берите нас, иродов! Совсем у вас мозги от жары растаяли. Нам и барыга, и убийца живыми нужны. Больше, чем ментам… Ты мне вот что лучше скажи – о бомбе подумал, а там что, подъезд не охраняется?
– Нет, только когда барыга уезжает-приезжает, ну и если сам вызовет…
– Это легче… А что братаны в тот день делали? – неожиданно спросил Денис.
– У Вилена были. Садист девушку подвез и в кабак. Паниковский там уже был.
– А почему барыга Паниковского приплел?
– Не знаю… – Ортопед почесал бритый затылок.
– В том месте, где труп обнаружили, ребята могли быть?
– Не, а чо им там делать? Лес…
– Хорошо. А где-нибудь рядом?
– Тоже нет.
– Да-а, – Денис побарабанил пальцами по столу, – всюду – нет, а при этом их ищут. Идиотизм получается. Или вы мне всего не говорите, или я что-то упустил…
– Да все мы говорим. Сами уже бошки набекрень свернули, пока думали…
– Тогда по новой. Имеем – труп девушки, найденный в лесу за аэропортом, и двух подозреваемых.
В активе – показания барыги и пары его сотрудников. Сами показания гроша ломаного без трупа не стоят. В пассиве у нас – отсутствие хоть какого-то понимания, кто убийца и зачем все это надо… Бред какой-то. Стивен Кинг по-русски…
– Может, подстава ментовская? – предположил Глюк.