– Не может, – отрезал Денис, – это тоже из области фантастики. Труп есть? Есть. Настоящий? Настоящий. Все, вопрос закрыт, менты на подставу с реальным жмуром не пойдут. Сведения о деле у нас надежные? Все действительно так?
– Да, у Тулипа эксперт в Главке знакомый, он и сообщил, чо как. Если еще что – сразу звонит…
– Денег много дали?
– Пятеру…
– Тогда должен. Хорошо, когда в районе аэропорта кто-то из этих двоих был в последний раз?
– Недели две назад… Садист Пыха с Бэтменом в Италию провожал, но из города не выезжали, отвезли, посадили в самолет и обратно… Паниковский там уже с полгода не был, если не больше…
– Слушайте, а как вы меня между собой зовете? – неожиданно спросил Денис.
– Сухарь*, – сконфузился Ортопед.
– Понятно, – Денис усмехнулся. Несмотря на кажущееся отсутствие у братков абстрактного мышления, любое прозвище било точно в цель и прилипало фактически навсегда. В случаях, когда кличка совсем уж не устраивала владельца, ее ехидно меняли. Например, с Пуза на Желудок, свято следуя примеру Николая Первого, в течение десяти лет рассматривавшего многочисленные просьбы купца Семижопова сменить тому, хоть на одну буковку, столь режущую слух и богопротивную фамилию. Пройдя через мытарства имперской канцелярии, купец наконец получил вожделенный вердикт, где ему монаршей милостью предписывалось отныне именоваться Шестижоповым. Ибо имя – оно от Бога и менять его по собственному глупому разумению не след, надобно своим старанием и усердием заслужить достойное, а не бумажки свои корявые самодержцу подсовывать, отвлекая его от дел государственных и значительных.
– Но все-таки как оказалось, что указывают на братанов?
– Не знаю… – Ортопед выглядел растерянным. – Садист довез девушку до “Маньяковской”*, побазарил по дороге, типа, увидеться как-нибудь, и все… Паниковского вообще не было…
– Где они сейчас?
– На турбазе… Антон же сказал пока уехать…
– Ищут их плотно?
– ГУВД… Убойный отдел…
– Да, совсем плохо. Легко при задержании завалить могут. И ментам в кайф, дело якобы раскроют… Значит, план такой – сегодня же они должны оказаться в ментовке…
– Как в ментовке? – подпрыгнул Глюк. – Сдать, что ли?
– Ну ты деревянный, – Денис разозлился. – Сдавать их не нужно… Точнее, нужно, но не за убийство. Они оба должны сделать что-нибудь: нажраться там, побуянить, хулиганка, короче. Лучше у Вbлена, мужик свой, он мусоров вызовет, и их в камеру по сотке* определят…
– Вилен не пойдет, – покачал головой Ортопед, – его ж после этого завалят… Братву мусорам сдал…
– Ты примитивно мыслишь, Мишель. Братве все объясним. Нам надо: во-первых, три дня выиграть, чтоб их при задержании не застрелили, а второе – прокуратура, что дело ведет. Московского района, а мы их пристроим в Выборгский. За три дня информация только дойдет, я эту лабуду знаю, пока все бумажки оформят… Если дело о хулиганке заведут, а у нас к тому времени пока ничего не будет, их на Лебедева отправят. А мы по суду им меру пресечения изменим на подписку – районы-то разные. Даже если им обвинение по убийству предъявят. В Московском только потом дернутся, когда наши свалят. Но это, если мы с вами полные имбецилы. Во времена пошли, мокруху за мусоров раскрывать приходится!
– Так, – решил Ортопед, – я понял. Мы сейчас к Антону, перетрем. Ты где будешь?
– Дома.
– Сразу позвоним и, если он добро даст, заедем…
– Лады. Только сегодня обязательно, пока ориентировки не успели во все районы разослать.
– Понятно…
Глава 5 Бакланы с Кокосова поля
“Хулиганские действия” Садиста и Паниковского были обставлены с размахом.
Денис предупредил, чтобы не перестарались, поэтому вызванный милицейский наряд не били, а то можно не “самоарестоваться”, а получить лет пять, ежели к избитым патрульным прибудет подкрепление.
“Антиобщественные элементы” согласно кивали.
С момента показательного “расстрела” Антифашиста еще не минул месяц, воспоминания о чуть было не случившемся конфузе были свежи.
В зале собралось три десятка мрачных верзил – посторонних не было, висела табличка “спецобслуживание”. Со стороны можно было принять это сборище за последний товарищеский ужин перед отправкой Садиста с Паниковским в пилотируемый полет на Марс. Причем в один конец. Денис попросил не подъезжать всю бригаду, иначе ментам будет не пробиться через скопище джипов, да и присутствие пары сотен могучих братков выглядело бы несколько странно. Прибывшие “делегаты” ободряюще жали руки, похлопывали по плечам будущих “гостей КПЗ” и друг друга, всячески выражая свое сочувствие. Опытные Олег и Алексей наедались фруктами – сколько придется провести в камере, пока было неизвестно, а с витаминами там туго. Иногда Паниковский поднимал голову и грустно обводил глазами зал.
Словом, обстановка была торжественная. Рыбаков и приехавший Антонов сидели на втором этаже за столиком и тихо беседовали. Антон внешне не производил устрашающего впечатления – он выступал в первом легком весе, и занятия йогой помогали ему всегда сохранять спокойствие. Это помогло ему выиграть пять чемпионатов мира и взять два Олимпийских золота. Количество побед на Союзе и в Европе он и не помнил.
– Мне вот что непонятно, – Денис стряхнул пепел с сигареты, – почему именно на этих двоих барыга показывает? Паниковского-то вообще на месте не было…
– Сам не пойму. Смысла я совсем не вижу… Он же понимает, что пацаны не сами по себе, мы еще остаемся…
– Может, конфликт какой был?
– Не было… Братаны этого барыгу раза четыре всего и видели. Не их тема…
– Хорошо. Сколько он платил вам?
– Как все, пятнадцать процентов. Мы ему с налогами помогали, неувязок не было…
– А сколько в месяц эти проценты выходили?
– Штук восемьдесят-девяносто, иногда – чуть больше. Барыга-то опытный, пятый год работает, дело свое поставлено. Еще стволы через его канал доставали, у него приятель на складе работал, – Антонов от Дениса ничего не скрывал. Если обратился за советом и принял его, то есть правило – все до мелочей рассказывать, любая недоговорка фатальна. – Штук тридцать автоматов прошло, пистолетов уже не помню, но не меньше, патронов цинков сто. Все четко, без накладок. Отблагодарили, само собой, как надо – он доволен был.
– Как отблагодарили?
– С контрактом с испанцами помогли, на апельсины… Он тогда чистыми двести штук заработал. Не считая наших.
– Так, дальше…
– Спирт одно время через него гнали, потом водочную тему Циолковскому передали.
– Он не был против?
– Да нет, сам попросил.
– Точно?
– Я лично не говорил с ним, но можно проверить…
– Хорошо, надо узнать.
– Да никто его не трогал, работал спокойно. Мелочи бывали, конечно, но платил исправно, мы проверяли по-тихому, все о'кей. Агентство фотомоделей вот решил открыть, мы не против были – его деньги, пожалуйста, бизнес выгодный, мы охрану предоставили, завязки есть в журналах.
– Он, случайно, не публичный дом открывать собирался?
– Нет, это не так делается. Да и смысл ему! У него все чисто было, реквизиты фирмы – его, сам директор, помещение снял в “Доме мод” на Петроградской…
– Да меня мелочи интересуют. Все думаю, с какой стороны подобраться. Почему-то ведь этот урод наводит на Садиста с Паниковским…
– Не знаю я, – вздохнул Антон, – все это странно…
– Точно… Ладно, что за человек сам барыга?
– Ну, молодой, бывший комсомольчик из райкома, начинал с компьютеров в молодежном центре, потом на жрачку переключился, соки, конфеты…
– Это он вас два года назад “чупа-чупсами” завалил? – улыбнулся Денис.
– Он, – помрачнел Антон.
Историю с конфетами вспоминать он не любил. Вместо денег бригада получила от коммерсанта семь десятитонных контейнеров сладостей и сама была вынуждена распихивать их по магазинам, убив на это две недели. Бизнесмен мямлил, разводил руками, но это не помогало. Денис тогда ужасно веселился, достал старую фотографию Антона и аккуратно наклеил голову товарища на рекламный плакат, который он утащил из офиса Гугуцэ. Вместо этого идиотского шарика. Получилось очень натуралистично. Хорошо еще, что плакат висел у Дениса на кухне, а не был распространен среди потенциальных покупателей и старых друзей. Бывавшие в тот период в гостях у Рыбакова братки очень переживали за случившееся. Тем более что к чаю Денис в обязательном порядке предлагал эти пресловутые “чупа-чупсы”, коробку которых ему без всякой задней мысли отдал все тот же Гугуцэ. Если дружбан конфеты любит, чего ж не дать? Подошел Горыныч.