– А вы вообще не пьете? – Поинтересовался Федоров. На что Мансур игриво ответил, что так бы не сказал. Довольный собой Сергей достал бутылку водки. Открыть ее он не успел, Багаров приказал засунуть все взад. Вместо алкогольного расслабления они начали говорить.
– Сергей, а ты, много навоевал?
– Да нет, если честно совсем не воевал. У нас часть ПВО, мы прикрываем с воздуха пехотный полк. Вот его сюда послали, ну и нас, для мебели, копаем, не копаем, мертвяков ищем. Хотя один погиб. Гудрон варил для гусениц. В солярку смолу бросаешь, ну и на огонь. Он бочку закрыл, потом подошел перемешать, а палка из костра, пары взорвались.
– Сгорел?
– Немного, но главное сердце не выдержало, болевой шок.
Разговоры о медицине вещь бесконечная. Мансур сразу поведал о бабке из соседнего аула, которая при помощи какого-то заговора, современных металлических монет и буханки хлеба вывела у его старшего брата все чирии. Параллельно Сергей узнал, что брат пропал без вести.
– У меня брат месяца четыре назад пропал. Ушли и с концами, никто не видел.
– Воевал?
– Да, против вас.
Сергей предположил, что его могли захватить и сейчас он под следствием, а может и посажен.
– Проверяли, нет нигде, там их много было, 16 человек, так никто и не вернулся. Главное не на операцию шли, просто схроны делать. К грузин…
Договорить он не успел. Не стесняясь Сергея, Руслан локтем толкнул разговорчивого коллегу. Дружба дружбой, но вообще они ведь враги. Мансур не обиделся. Руслан был старше и умнее, кроме этого он являлся и формальным командиром.
Дальнейшие разговоры стали совсем невеселые. Богаров вспомнил о своем родственнике, матросе-подводнике, погибшем при спасении другой субмарины. Погиб глупо. Их экипаж пересадили на какое-то круизное судно и бросили на помощь, оно ближе всех стояло. Во время качки, тот упал со второго яруса и сломал шею. Такие дела, все под Богом ходим. Сергей тут же вспомнил про подругу матери на «Нахимове». Беседа явно шла не туда.
В какой-то момент Федорову захотелось отойти по своим делам. С удивлением увидев в этой дыре неплохо сохранившийся пункт ГАИ, пошел к нему.
– Ты куда?
– Сейчас, пописать надо.
– Чувствуется, что практически не воевал. Никуда один не отходи.
Совместно потушив костер, команда решила двигаться дальше. На этот раз Багаров посадил за руль Мансура. Дитя гор похоже раньше шоферил. До Ахола они доехали быстро и без приключений. Правда уже начало смеркаться, а где дом старухи, точно не знал никто.
Аул произвел на Сергея своеобразное впечатление. Не средневековье, но и не богато, не чета, что было ниже. Зато осталось цело. Больше всего нравились металлические заборы из каких-то, явно дорогих, жестяных листов.
– Еще с Союза остались, метал на водку меняли у ваших. Ты кстати рисовать не умеешь?
Вопрос удивил. Сергей уже попривык, что Мансур своеобразно владеет русским и имеет кучу разнообразных интересов, которые пытается разместить в одном вопросе.
– Еще как, месяц назад казарму красили, так мне не сказали, что в краску какой-то растворитель нужно добавлять. Ну мы той сметаной все и обмазали. Потом комдив хотел с меня высчитать стоимость краски, но заболел. А зачем рисовать?
Проследив за взглядом Мансура, понял причину внезапно возникшего интереса. На заборе, в самом низу было написано: «ДМБ 2000 – вешайтесь. Колян ДМБ 1988», грубый рисунок мужского полового органа дополнял смысл надписи.
– Нет. Рисую плохо, но зрительная память отличная. Так, в голове все вижу, а вот рукой передать не могу. Зачем тебе?
– Ну, красиво. У меня сосед здорово рисовал, просто спросил. А вообще странно, что не стерли. У нас такого не любят, тем более на своих заборах.
Руслан не стал ни любоваться рисунком, ни делать глубоко идущих выводов. Просто сильно постучался. Сразу выскочила женщина средних лет и что-то залопотала. Багаров ответил, тогда она села в авто, и они поехали к дому убиенной старушки.
Строение оказалось бедное и ветхое. Пока Сергей с Мансуром располагали вещи в доме, Багаров успел отвезти женщину назад и вернуться с какими-то бумагами. Увидев, что на месте преступления стоит три койки со спальными принадлежностями, а на столе завернутые в полиэтилен хлеб и сыр, выругался. Следствию мешали не только законы гостеприимства, но и опасение сельчан, что цивилизация дошла и до них. Окруженные со всех сторон уже привычной войной, люди боялись маньяка.