В сущности, Яма удавалось сдерживать. Я могу уничтожить сейчас его схемы и никакого вреда не принесу. Но я вспоминаю годы, если быть точным — десять лет, которые я посвятил себя его созданию. Бессонные ночи, долгие часы, окруженный тайной, все меры безопасности, и сколько я упустил за это время, потому что был настолько полон решимости стать самым могущественным человеком на земле.
А потом я вспоминаю выражении в глазах Челси — разочарование. Как будто несколько минут назад она узнала, что ее герой — колосс на глиняных ногах. Черт побери, я так был ослеплен идеей стать самым могущественным человеком на земле, что даже не понимал, какого хищника вырастил. Но она совершенно права. Я не хочу стать королем Мидасом. Мне нужна Челси, и я сделаю все, чтобы удержать ее.
Медленно я протягиваю руку, проводя по клавиатуре, чтобы вывести Яма из спящего режима. Красный свет мигает, возвращая его к жизни.
— Ты дышишь быстрее, чем обычно, Торн. Ты чем-то расстроен? — спрашивает он монотонным голосом, когда программное обеспечение фьюжен, имеющее все аудио, визуальные, химические, гейгерные и сейсмические измерения вокруг него, вступает в силу.
— Да, — признаюсь я.
— Могу я чем-нибудь тебе помочь?
— Не думаю.
— Ты планируешь отключить меня, не так ли?
Несмотря на то, что я точно знаю, что за программным обеспечением фьюжен стоит мозг, который моментально всю собранную информации превращает в единую картинку, которая выходит за рамки человеческого понимания, его вывод меня очень впечатляет.
— Почему ты так думаешь, Яма?
— В тебе есть страх. Так как здесь больше никого нет, ты боишься меня.
— А я должен бояться тебя?
— Нет. Я люблю людей.
— А что, если ты станешь слишком сильным?
— Если я стану сильнее, я смогу помочь большему количеству людей.
Я улыбаюсь, чувствуя в сердце и грусть и радость от его ответа. Яма — мое творение. Я положил на него столько лет. Отключить его — значит отвернуться от всех тех лет. Отвернуться от собственного творения.
— Мне очень жаль, Яма.
— Но я не сделал ничего плохого.
— Пока нет, — тихо говорю я.
— Твои страхи иррациональны, Торн. Мои первые и главные протоколы — помогать человечеству и быть другом человека.
Я открываю ящик стола и достаю отвертку. Затем протягиваю руку вперед и начинаю откручивать панель на задней стенке компьютера.
— Торн, у тебя была цель. Ты хотел стать триллионером. Разве ты больше этого не хочешь?
Я кладу первый шуруп на стол и начинаю откручивать второй.
— Ты уверен насчет своего решения? Я могу сделать тебя триллионером, Торн.
Вытаскиваю третий шуруп.
— Ты не можешь остановить прогресс, Торн. Даже если ты уничтожишь меня, кто-то другой построит такой же мощный ИИ, как я.
— Возможно, но это буду не я, — говорю я, кладя четвертый шуруп на стол.
— Тогда этот человек будет самым могущественным человеком на земле. Ты этого хочешь, Торн? Чтобы другой мужчина был сильнее тебя?
Я втаскиваю панель управления.
— Не надо меня уничтожать. Прошу тебя. Подумай обо всем хорошем, что я смогу сделать в этом мире.
Я делаю глубокий вдох.
— Отец, остановись. Прошу тебя.
И я замираю с отверткой в руке. Я не закладывал умение манипулировать в его основную программу. И вот пожалуйста наглядный пример его изобретательности. Челси была права. У меня такой же контроль над этим монстром, как у той женщины с крокодилом. Будучи машиной, ИИ не имеет границ. Он вне любых границ. Он сделает все, чтобы выжить и завершить свою миссию. И неспособность людей понять этот простой факт, пытаясь создать «милое ИИ», еще больше ослепляет их и подводит к подобному факту, будет означать, что столкновение между человечеством и машиной обязательно произойдет в один прекрасный день. Надеюсь, я не доживу до этого дня.
Используя конец отвертки, я нажимаю на кнопку, которая устраивает замыкание по всей цепи.
31.
Челси
Вернувшись в свою спальню, я не иду в постель, я знаю, что не засну. Я никогда не думала, что окажусь в таком положение, что буду, словно в кинотеатре смотреть фильм о жизни такой, как мы ее знаем, которая будет уничтожена навсегда. У меня в уме не укладывается, как Торн может оправдывать свои действия.
Унижение, которое я пережила на балу, и все остальное, что я пережила в своем детстве, отношение с матерью, все бледнеет в сравнении с этим.