Гарри выругался, но целовать её не прекратил, лишь перейдя с губ на шею. Его руки давно расстегнули бюстгальтер, а зубы сорвали последний барьер. Несколько секунд он просто смотрел на эту совершенной формы грудь, наблюдая как она вздымается от тяжёлого дыхания Гермионы. Затем Гарри склонился, по кругу очертил языком сосок и втянул его в рот, заставляя Гермиону выгнуться, словно от удара током. Он медленно опускался всё ниже, оставляя влажную дорожку от языка на груди, животе, бедре, пока, наконец, не добрался до самого вкусного, быстро сорвав последнюю и совершенно ненужную деталь её туалета. Он почувствовал, как Гермиона вцепилась в его волосы, когда его губы накрыли нежные лепестки её женственности.
— Гарри, я никогда, — заполошно, прерывисто дыша, шептала она ему. — Ты уверен…
Гермиона не смогла договорить, ибо как только его язык начал рисовать свой шедевр, она смогла только лишь коротко вскрикивать и сладко стонать.
— О, небеса, это превосходно! Я! Я не думала… Ох, только не останавливайся!
Гарри ухмыльнулся и понял что игра в раба и госпожу давно закончена — началась новая, в которой он уже давно стал победителем. Он почувствовал, как волна желания снова опускается вниз, но вдруг осознал разницу. Сегодня, сейчас, в этот момент, он хотел Гермиону не только членом но и сердцем.
Гермиона задрожала и начала метаться из стороны в сторону, пытаясь при этом оттолкнуть его — насколько сильными и непривычными были ощущения, но Гарри сжал руками белые, стройные бёдра, сильнее прижимая их к полу и, кажется, даже оставляя синяки. Он усилил давление языка, стремительно приближая Гермиону к фееричному финалу, в котором она и забилась, снова и снова выкрикивая его имя.
Немного придя в себя, Гермиона подтянула Гарри поближе, наслаждаясь тяжестью мужского тела и прошептала:
— Я люблю тебя. И, наверное, всегда любила.
— Гермиона, — ласково ответил он. — Ни с кем другим я не испытывал такого волнения, как с тобой, но дай мне возможность любить тебя по настоящему. Прямо сейчас. Я не выдержу ещё три дня.
— Но, Гарри, он сам исчезнет после свадьбы, до этого снять его просто невозможно. Прости…
Гарри покачал головой, взял палочку и трансфигурировал из пуговицы от рубашки простое золотое колечко
— Позже я куплю тебе самое прекрасное кольцо, сравнимое лишь с твоей любознательностью, которая, думаю, нам ещё пригодится. Стань моей женой. Прямо сейчас.
Гермиона нервно сглотнула и замерла. Из её глаз полились крупные слёзы, и она еле слышно всхлипнула.
— Не знаю, — послышался её ответ. — Нам нужно поговорить.
— О, Мерлин! — Гарри откинулся на спину, утянув за собой и Гермиону. — Ты сведёшь меня с ума! Только ты, вместо того, чтобы трахаться, начинаешь болтать!
— Понимаешь, — начала объяснять она, — меня мучают вопросы. Ты не обижаешься на меня? Я ведь, по сути, лишила тебя выбора. И ты… любишь меня?
Гермиона положила голову на плечо Гарри и принялась водить пальчиком по его груди, слегка цепляя редкие волоски. А он смотрел на её неуверенные движения и умилялся, чувствуя, что хочет проводить таким образом каждый свой день. В конце концов, Гарри ласково приподнял её подбородок и заставил Гермиону взглянуть на себя.
— Я был лишён выбора сразу же, как только ты зашла в то купе в девяносто первом и направила на меня палочку. Судьба уже давно решила всё за нас. Давай не будем её гневить и наконец поженимся?
— А…
— Конечно, я люблю тебя! Особенно, когда ты молчишь, — он взял её за правую руку и надел кольцо на безымянный палец, после чего нежно поцеловал её ладонь. — Гермиона Джин Грейнджер, я беру тебя в жёны, обещаю любить, защищать и быть верным.
Гермиона густо покраснела, трансфигурировала аналогичный золотой ободок из другой пуговки и под насмешливым взглядом Гарри впопыхах надела кольцо на его безымянный палец.
— Гарри Джеймс Поттер, я беру тебя в мужья, обещаю любить, быть послушной и верной, — торжественно произнесла она и, выждав несколько секунд, несмело улыбнулась и затараторила: — Но мы обязательно обвенчаемся в Министерстве под сводами атриума в присутствии всех приглашённых. Гарри, у меня ведь уже готово такое чудесное платье и ещё…
Гарри рассмеялся и обнял Гермиону, когда вдруг над ними засиял яркий свет цвета утренней зари. Он осветил полутёмное помещение, а вокруг молодожёнов вспыхнули мириады разноцветных магических искр. Они пришли в движение, по спирали кружа около сплетённых в тесных объятиях молодых людей. Они всё набирали и набирали скорость, приближаясь к Гарри и Гермионе, пока не впитались в их тела и не растворились в их сердцах, объединяя две жизни в одну.
Гермиона начала было что-то восторженно лепетать о красоте брачной магии, но Гарри её уже не слушал. Оковы с его чресел спали, и он вскочил с победным кличем воинов племени Шитаки, словно за меч схватившись за освободившийся член. Гарри радостно носился по комнате под веселый смех своей супруги и кричал:
— Я свободен! Я теперь снова мужчина!
Затем он подбежал к Гермионе, схватил её и закинул себе на плечо.
— Гарри! — заверещала Гермиона. — Отпусти меня! Я и сама могу!
— Молчи, женщина! Моя пещера быть для тебя! — смеялся Гарри, пока с лёгкостью нёс её в спальню, специально приготовленную для их первой брачной ночи.
На этом все их разговоры закончились.
Когда Гарри с размаху вонзился в давно уже готовую Гермиону, сначала они оба замерли от восторга, а потом засмеялись. Все довлевшие над ними страхи сразу прошли, потому что это было идеальное сочетание. Идеальное, как Распределяющая Шляпа и меч Гриффиндора, как мадам Помфри и больничное крыло, как Хагрид и его опасные твари, как тыквенный пирог и сливочное пиво.
Гарри удерживал руки Гермионы над её головой и ритмичными, мощными толчками вторгался в неё снова и снова. Он двигался в ней, чувствуя, как замечательно узко у неё внутри и как отзываются на каждое движение его бёдер стенки влагалища, сжимаясь, словно не желая выпускать его.
Он не хотел заканчивать так быстро, но эффект от длительного воздержания и постоянной эрекции делал своё дело, стремительно приближая его к финалу. Он приподнялся на руках и, не отрывая взгляда от Гермионы, которую молниеносно накрывал третий за вечер оргазм, почувствовал, как сам приближается к долгожданной разрядке — на этот раз полной и просто невероятной по своей силе и насыщенности.
Толчок. Гарри накрыл грудь Гермионы. Толчок. Она закинула ему ноги за спину и выгнулась, выпячивая грудь ещё сильнее. Толчок. Его пальцы сжимают один сосок, а другой он прикусывает зубами, от чего Гермиона, наконец, забилась в конвульсиях экстаза. Гарри же, сделав ещё пару резких толчков, с утробным рыком присоединился к ней, обильно изливаясь в самую её глубь, наполняя женское лоно новой жизнью.
***
— А можно мы потом повторим и попробуем маггловский вариант клетки? — томно прошептала Гермиона, прикрывая глаза и блаженно улыбаясь.
— Кляп в твой рот и розги мы попробуем, чтобы больше неповадно было что-то за меня решать, — сонно буркнул Гарри, уткнувшись носом в её шею. — А если не поможет, то я ещё что-нибудь придумаю…
Так они и уснули — измождённые, счастливые, сплетённые в объятиях на влажных простынях, пропитанных потом и соками любви. Они уснули, так и не заметив целую стаю сов, буквально облепившую все окна дома Поттера, с гневными письмами от тех, кто должен был присутствовать на свадьбе через три дня. Впрочем, Минерва МакГонагалл была более снисходительна к своим бывшим ученикам чем остальные. В своём послании она просто потребовала, чтобы приём в честь скоропалительной свадьбы героев проходил в Хогвартсе, иначе все будущие дети Поттеров могли даже и не думать о том, чтобы учиться в единственной школе магии Соединённого Королевства.
А в том, что эти самые дети скоро у них появятся, почему-то не сомневались даже самые скептично настроенные сплетники магической Англии.