Всю дорогу он сомневался в том, что принял правильное решение. Хм, «я убила человека». А он-то тут при чем? Он, ровно наоборот, как раз из тех, кто ищет убийц, а не помогает им!
— Вы вчера были на открытии нашего симпозиума, я с вами говорил, помните? Я еще спросил…
— Помню, «кто отвечает за организацию…».
— Что вы там делали? Вы не похожи на частного детектива…
— Я журналистка.
Ба, еще одна!
— Вернее, студентка…
— Вы приходили брать интервью?
— Нет… Я просто… Мне надо привыкать к атмосфере шумных собраний… Потому что я… Я всегда теряюсь, когда так много людей вокруг…
Понятно. Это, правда, никак не отвечает на вопрос, при чем тут он, Реми. И почему она выбрала именно его из всех собравшихся на симпозиум разнонародных детективов. С другой стороны, когда именно на нас обращают внимание, мы ведь принимаем это как должное, правда? Мы ведь самые лучшие, разве не так? Стоит только разглядеть наши достоинства? Они ведь имеются в неограниченном количестве, даже если и глубоко спрятанные? Но когда нас выбирают, мы верим, что кому-то удалось их разглядеть? — иронизировал Реми. И, польщенные вниманием к нашей драгоценной особе, уже тащимся с этой кареглазой незнакомой девицей, чтобы выслушивать ее исповеди…
А точнее говоря, Реми отдавал себе отчет, что уже почти ангажировался ей помогать… «раз он так настаивает…». Но фокус в том, что она успела еще произнести другие слова: «Помогите…» А еще больший фокус заключается в том, что "только вы можете помочь!..". И как же было отказаться хотя бы ее выслушать? Средневзятый француз — существо отзывчивое, а уж если просьба о помощи сопровождена прелестным взглядом прелестных глаз — то средневзятое мужское французское существо начинает бежать впереди паровоза, предлагая свои услуги.
Кафе в тихом переулке выбрала Ксения — так представилась ему девушка. Впрочем, добавила она, вы можете называть меня Ксюша, меня все так зовут. Реми, пытаясь создать непринужденный тон, восхитился: как это нежно — Ксю-ю-ша! К тому же «ша» [1] — это ей ведь известно, она здорово говорит по-французски! — означает «кошка», и вместе получается так ласково и пушисто: Ксю-ю-ша, и так идет к ее круглым карим глазам!
Ксюша не имела представления, как выглядят знакомые кошки Реми, но лично она никогда не встречала кареглазых кошек. Тем не менее ей было приятно, и она даже слегка порозовела и улыбнулась, слушая эту птичью французскую трель — «Ксьюуша».
В малолюдном кафе они выбрали столик, покрытый красной клетчатой скатертью, у окна. Это, собственно, была чайная, и разнообразная домашняя выпечка занимала всю витрину. Реми взял две чашки чая и соблазнился куском воздушного торта, который русские называют французским неприличным словом «безе» [2]. Ксюша от сладкого отказалась и тревожно ожидала, пока он устроится за столом.
— Рассказывайте, — обжегшись первым глотком чая, сказал Реми.
История выглядела одновременно банально и ужасно. Ксюша задумала отселиться от родителей и снять квартиру. Звонила по телефонам, приходила смотреть жилье. Вот и вчера, ближе к вечеру, она поехала осматривать квартиру, которая, по ее представлениям, должна была ей подойти во всех отношениях. Ее встретил мужчина лет пятидесяти, показал жилье, предложил чашечку кофе, за которой они и должны были обсудить детали — квартира Ксюше очень приглянулась. За кофе последовал ликер, потом он стал гладить ее коленку… Ксюша несколько раз вежливо снимала с себя его руку и уже решила покинуть чересчур гостеприимного хозяина, с которым она к тому же уже обо всем договорилась, как хозяин вдруг перегородил ей дорогу…
…Пока Ксюша отбивалась, он ей рассказывал, какой он богатый и как засыплет ее своими щедротами, если она не будет упрямиться.
Пока он пытался сорвать с Ксюши одежду, он угрожал и запугивал, рисуя перед Ксюшей страшные картины ожидающей ее кары за несговорчивость. Он-де могущественный мафиози, и дружки у него водятся не менее всесильные. И вот тогда…
И вот тогда Ксюша схватила какую-то вазу и шарахнула этого мужика по голове. И мужик упал.
Ксюша долго не могла поверить, что он умер…
Когда наконец поверила — то сбежала без оглядки. И только теперь понимает, что там остались ее отпечатки, все ее следы… А если ее найдут… (слезы на глазах), она никогда не докажет, что это была правомерная защита, потому что в этой стране нет законов — все управляется деньгами и мафией (слезы по щекам). И тогда, если ее не погубит русская милиция и русская тюрьма, ее погубит русская мафия, к которой, несомненно, принадлежал хозяин квартиры… (хлюпанье носом и платочек из сумочки).
Поставив точку, Ксюша стала выводить ноготком квадратик на скатерти. Ясно, что поле действий теперь было предоставлено Реми. Но он никак не мог понять, чего от него хочет Кареглазка. История была вполне тривиальна, необычно в ней было только одно: что убийца, хоть и невольный, приходит за помощью к частному детективу. Ксюша была права в своих расчетах: случись это во Франции — он был бы обязан сообщить в полицию, обратись она к русскому детективу — вышло бы то же самое. Закон есть закон! Именно по этой причине с Реми никогда не случалось подобных историй. И именно поэтому он никак не мог понять, чем он в состоянии помочь Кареглазке.
— И что вы хотите? — попробовал угадать Реми. — Чтобы я вас увез во Францию и спрятал там?
— О, нет! — Ксюша немедленно залилась краской. — Я думала, вы сможете мне просто подсказать, как уничтожить следы моего пребывания в этой квартире! Вы ведь в этом должны хорошо разбираться, правда же?
Эта просьба показалась Реми легче выполнимой, чем вывоз Ксюши во Францию, и он горячо принялся инструктировать Ксюшу по поводу отпечатков (не забудьте дверные ручки!), посуды на двоих (вымойте вашу чашку из-под кофе, обе ликерные рюмки и уберите на место!), следов обуви (снять туфли и протереть пол!), возможных записей в его еженедельнике о свидании с ней…
— Вы уверены, что этот человек был мертв? — внезапно спросил Реми, перебив сам себя. — Иначе неоказание помощи…
— Уверена! Я проверила и пульс, и даже веко подняла, и сердце послушала… Он был мертв.
— Значит, тело все еще там?
— Да…
— Вы нашли этого человека через агентство?
Ксюша ответила непонимающим взглядом: при чем тут…
— Да, через агентство…
— Это очень плохо.
Встрепенулась: почему?!
Все очень просто, объяснил Реми: как только тело найдут в квартире, то начнут искать, с кем могла быть встреча, кто мог прийти к нему домой… И могут выйти на агентство — вполне логично, кто-нибудь да знает, что хозяин хотел сдать квартиру, правильно? — и тогда легко найдут и Ксюшу. Если, конечно, тело найдут в квартире .
— А если не в квартире?
— Это будет не столь очевидно. Если тело вынести, а следы вашего пребывания в квартире уничтожить… И тело найдут, допустим, на улице…
Реми задумался. Ксюша начала бормотать, что она сделает все так, как он ей скажет… Вынесет тело… Вычистит следы…
— Этот мужчина жил один?
— Да, как я поняла…
— Тогда едем! — сказал Реми.
Ксюша опешила: едем — куда?
На квартиру, разумеется! Такой хрупкой девочке никогда не вытащить, к тому же незаметно, мужское, к тому же мертвое, тело! Реми чувствует себя обязанным помочь ей! Раз уж «только он может помочь».
Ксюша еще больше опешила. Долго глядела на него своими глазищами. И вымолвила наконец с трудом: когда?..
— Прямо сейчас!
Реми показалось, что «прямо сейчас» девушка грохнется в обморок. Ну да, подумал он снисходительно, ей должно сделаться нехорошо при мысли о трупе, который она к тому же сама…
— Мужайтесь, Ксюша. Если вас интересует мое профессиональное мнение, я вам говорю: это надо сделать. Если вы действительно хотите, чтобы я вам помог, — то я вам помощь и предлагаю. Поехали!
2
Название пирожного идет от французского слова baiser, означающего «поцелуй», одновременно созвучного широко употребляемому слову «трахать» на арго.