— А дом найдешь?
— Бережковская набережная. Найду.
— Ладно, поехали. Не нужно такси, сейчас я свою тачку заведу. Здесь рядом.
Они ехали медленно, и Реми внимательно всматривался в темные громады зданий. Действительно, горело не так уж мало окон. Но окна, на которые наконец указал Реми, были темны.
«Нива» Киса остановилась напротив дома, на обочине тротуара, пролегавшего вдоль парапета набережной.
— Знал бы наверняка, что хозяина нет, — залез бы в квартиру, — задумчиво проговорил Кис. — Уж больно заинтриговал меня этот еженедельник… Но рискованно, вдруг он спит? Там какая система на подъезде?
— Домофон, — ответил Реми. — Или ключ.
— Эти замки обычно ерундовые, раз плюнуть открыть. Погоди, я сейчас.
Он выбрался из машины и, запахивая поплотнее полы куртки, пошел к дверям подъезда. Наклонился к замку, посветил крошечным фонариком, висевшим на связке ключей, и поковылял обратно.
— Да, открывается элементарно… Надо будет подумать над этим делом, — сказал он, заводя машину. — Хотелось бы мне в этой хате покопаться…
— А мне хотелось бы узнать, жив мужик или нет.
— Впрочем, — развивал Кис свою мысль, — лучше не ввязываться. Темные там делишки… Это так, профессиональное любопытство разыгралось.
— Завтра я сюда приду, — сообщил Реми. — Погляжу на обстановку.
— Что ты тут углядишь? — возразил Кис, делая разворот.
— Видно будет, — упрямился Реми. — Вдруг в окнах мелькнет кто-нибудь…
— Знаешь что? Я попробую по своим каналам навести справки об этом типе… Ксюша тебе не сказала, как его зовут?
— Я не спрашивал. Мне вроде бы незачем было.
— А ты с ней когда увидишься? Ты ведь собираешься с ней еще встретиться, не так ли? — усмехнулся Кис.
— Завтра вечером. А на еженедельнике нет его фамилии?
— В том-то и дело, что нет… Ладно, найду сам… Адрес есть, дело нетрудное. Попробую пронюхать, что это за фрукт такой. Я тебя в гостиницу везу? Или, хочешь, оставайся у меня ночевать, у меня есть свободная койка!
Реми, не желая обременять больного друга лишними хлопотами по извозу, согласился ночевать. Машина, едва не чиркнув боком по кустам, поехала в обратном направлении.
И никто из сидящих в машине не заметил, как стоящий в черноте кустов человек царапал вслепую на бумаге номер Кисовой машины.
Глава 3
Ксюше не спалось. Сердце билось. Ксюша вспоминала прощание у подъезда. Ксюша купалась в розовых мечтах. Ксюша ликовала.
Невероятно, но факт: Сашкин план удался! А ведь казалось бы — Сашка придумала полный бред, и Ксюша до последней минуты не верила в успех ее сумасшедшего замысла… Нет, не зря она доверилась Александре — сестра, как всегда, оказалась опытным и тонким психологом!
… На международный симпозиум частных детективов Ксюша, уже давно перестав сопротивляться, привычно потащилась за старшей сестрой-журналисткой. В день открытия симпозиума Сашка, разумеется, помчалась брать интервью, строчить в блокноте, руководить фотографом, очаровывать, ловить на себе восхищенные взгляды, отвечать язвительными шуточками на комплименты, тихо пихать Ксюшу в бок, чтобы не забывала улыбаться, и смотреть таинственным взглядом в глаза представителей мужественной профессии, пить на банкете шампанское и следить, чтобы Ксюша невзначай не выпила много. Впрочем, для Ксюши «много» было все, что превосходило три глотка алкоголя…
Реми Ксюша заметила сразу — голубые глаза на загорелом лице, умное и слегка насмешливое выражение которого ей понравилось. Понравилось отстраненно, вовсе без всякой задней мысли, не для себя, а вообще — просто такая отметка: понравилось. Ну, пусть даже очень понравилось… и что с того? Когда он заговорил с ней, она почувствовала только знакомое желание сбежать поскорее. И так бы из этого «понравилось» ничего не получилось, если бы не Александра. Если бы она в тот же день вечером не заявилась домой…
…В замке повернулся ключ, дверь распахнулась. «Э-эй! Я надеюсь, кто-нибудь есть дома?» — раздался ласково-требовательный голос.
Разумеется, Александра считает, что, если она уж в кои веки заехала навестить семью, пусть и без предварительного звонка, семья обязана непременно быть на месте, мысленно прокомментировала Ксюша и двинулась в прихожую навстречу старшей сестре.
Дверь шумно закрылась, звякнув валдайским колокольчиком. Простучали каблучки, хлопнул, закрываясь, зонт. Ксюша появилась на пороге прихожей и, обнимая мокрую от дождя сестру, подумала в очередной раз, что Сашка ухитряется свое появление — не только дома, а в любом месте — превратить в праздник и событие. Вот уже мама спешит с кухни, вытирая руки о передник. Мама у них маленькая, плотненькая, у нее розовые щеки и очки на маленьком носу, и ее уже поседевшие волосы вьются, как и во времена Ксюшиного далекого детства, шестимесячной завивкой. Она уже стряхивает мокрую Сашкину куртку из тончайшей темно-коричневой лайки, которую та царственно скинула с плеч, а в это время степенно появляется папа, тоже в очках, тоже седой, еще более седой, чем мама. Он невысок, худощав, на нем спортивные штаны и старый свитер, в руках газета, которую он читал в момент прихода Сашки. Папа с мамой чем-то неуловимо похожи — видимо, сказывается количество вместе прожитых лет, да и общность профессий: они оба преподаватели физики, только мама в школе, а папа в институте — студенческая любовь, вынесенная с физфака МГУ в далекие и жизнерадостные шестидесятые годы. С физфака была вынесена также Сашка, в самом прямом смысле, в мамином животе, с празднования диплома в роддом — молодые супруги немножко просчитались со сроками родов.
После появления на свет Александры программа деторождения в дружной семье физиков-лириков была приостановлена. Папа защищал диссертацию, сначала кандидатскую, потом докторскую, писал научные работы и статьи, повышался по службе, и только спустя десять лет он счел свою карьеру состоявшейся, достигнув положения замзавкафедрой. Потому что дальше он просто уже продвинуться не мог. Ему были не по зубам иные методы продвижения по службе, кроме знаний и компетентности. А этого, увы, и в те, и во все времена мало, чтобы занимать посты. Нужно еще многое другое, нужна особая покладистость, дипломатичность, умение себя выгодно представить…
Впрочем, на эту тему лучше поговорить с Сашкой: во всей семье она единственный человек, который знает, что и как нужно. И не только это знает, но и умеет. А Ксюша — в родителей. Она ребенок поздний и балованный, тепличный. Только посмотреть в ее круглые карие глаза, как становится сразу ясно: наивняк. Даже ей самой ясно. И имя у нее подходящее: сю-сю, Ксю-ю-ю-ша. То ли дело Александра: звучит гордо, благородно. Впрочем, она тоже не просто так, она на самом деле — Ксения. Но ее никто так не называет. Называют — Ксю-ю-ша…
Учится Ксюша, как и Сашка когда-то, на журфаке. Только Сашка сделала блистательную карьеру в годы перестройки, она теперь одна из ведущих журналистов, по которым другие определяют моду, политический климат и интеллектуальную погоду. А Ксюше, говорит ее старшая сестрица, с такой наивностью нечего делать в журналистике, разве что вести раздел «Рукоделие» в каком-нибудь дамском журнале…
Пока Ксюша обо всем этом размышляет, созерцая свое семейство, Сашка уже сидит в кресле, болтая ногой, и щебечет, пересыпая свою речь известнейшими именами, которые ей звонили, приглашали, были у нее дома, встречались на выставке, на презентации, на коктейле… Светская жизнь, одним словом, в которой Ксюша частично и вынужденно участвует.
Сашка красивая. Так, строго говоря, может, и не очень, но зато очень эффектная. Она высокая и тонкая, у нее короткая стрижка, темные, как у всех в семье, глаза, только если в Ксюшиных круглых читается сразу же наив, то в ее миндалевидных — тайна и непроницаемость. У нее довольно большой рот с пухлыми, чуть потрескавшимися на ненастье губами и саркастической складкой возле уголков. От нее пахнет потрясающими духами, на ней неброские и дорогие вещи, на ее крупных и красивых руках нет ни лака, ни особых украшений, если не считать единственного кольца с рубином, который ей подарила бабушка, когда она еще была жива и когда Сашка была выпускницей школы. Обручального кольца нет — Александра замуж выходить не желает. Хотя ей уже 32 года. Правда, ей никогда не дашь больше двадцати пяти… Замуж ее звали, и не раз, и видные люди звали. А она не идет. Неизвестно почему — Сашка о своей личной жизни ничего не рассказывает в отличие от светской. Наверное, ждет своего «единственного», своего принца. Ишь, принцесса. И ведь дождется! У Александры все всегда получается.