– Это почему же? Говорила ведь – любит и тебе, кроме него, никто не нужен, – удивилась Светлана.
Она лишь раз видела Костю, и то издали, на соревнованиях. Он сам не хотел знакомиться – чуждался их компании.
– Знаю я эту «золотую молодежь» – папочкины детки. Не желаю с ними иметь ничего общего! – каждый раз говорил он Наде, отвергая все попытки включить его в число друзей Светланы. – Ты хороводься с ними, раз уж так любишь подругу, но меня уволь! Хотя и тебе они не компания, не нашего поля ягоды.
Но главная причина заключалась, конечно, в том, что Костя ревновал Надю к Олегу и не желал с ним общаться. Как ни убеждала она его, что равнодушна к другу Светланы, как ни доказывала ему свою любовь – он инстинктивно чувствовал со стороны Олега угрозу их счастью.
– Любит меня Костя, старается чего-то достичь, да не выходит ничего! – пожаловалась Надя. – Вот в Инфизкульт не сумел поступить. Я прошла, а он – нет. Мастера спорта получил, а в сборную не взяли – нога подвела, так и не вылечил до конца. Что ему светит? Без диплома и тренером хорошо не устроится. – Печально взглянула на подругу, как бы ища ее поддержки, и заключила: – Просто не знаю, что и делать. Ссоримся мы с ним все время... А ведь я его люблю!
Светлана взяла ее за руку, тепло пожала, сочувствуя всей душой.
– Успокойся, Наденька! Главное, не горячись. Костя – волевой, сама говорила. Найдет себе подходящее дело. А ты приободри, поддержи в трудную минуту жизни, – посоветовала она то, что подсказывала ее добрая, чуткая душа. Немного помолчала, поинтересовалась: – Так вы, пока у него все не определится, не поженитесь?
– Какое там – пожениться! – раздраженно ответила Надя. – Мать такой концерт устроит! Она, между прочим, это все предвидела, у нее чутье на несчастье. Теперь торжествует... – Вздохнула и призналась: – Да я бы ее не послушала. Ни на кого бы не посмотрела, кроме моего Костика! Но сама вижу, какая нас с ним жизнь ждет. Не о том я мечтала...
Но долго унывать – не в характере Надежды. Она тряхнула коротко стриженной головкой, будто сбрасывала тяжкий груз сомнений.
– Расскажи лучше ты, Светик, как у вас с Мишей. Позаимствую полезной опыт – пролей бальзам на душу! Когда подадите добрый пример и поженитесь?
– Ну, до этого еще далеко, – рассудительно ответила Светлана. – Что касается меня, я хоть завтра готова! Так мне хочется, не скрою, поскорее быть с ним вместе. Но Миша считает, что сначала должен крепко стать на ноги, получить хорошую работу. От родителей зависеть категорически не желает, гордость обнищавшего аристократа! – заключила она весело.
– Слушай, Светик, – Надя невольно понизила голос до шепота, – неужели вы с ним ни разу не были вместе? Ну признайся? Нам же по двадцать лет, мы взрослые люди! Неужели?..
– О таких вещах говорить неприлично, даже с лучшей подругой, – спокойно, серьезно отвергла ее любопытство Светлана. – Скажу одно: когда любишь и уважаешь друг друга по-настоящему – можно терпеть очень долго. Проверено! Хоть порой и очень тяжело! – честно призналась она, вздохнув.
Так, задушевно беседуя, достигли парикмахерской и пошли занимать очередь к мастерам.
– Привет, Михайло! Пришел за советом! – заявил Марик другу, едва тот открыл дверь на его настойчивый звонок. – Прости, старик, что без предупреждения, но знаю – дамочек ты дома не принимаешь.
Миша молча, не выражая ни радости, ни досады, проводил его в свою комнату и, указав рукой на стул, приготовился выслушать.
Они с матерью занимали комнату в небольшой квартире с еще одними соседями – бывшей дворницкой старого московского дома. Комната имела два окна, и для Миши был отгорожен свой угол. Обстановка носила следы былой роскоши: комод и горка красного дерева, секретер с потайными ящиками, столик черного дерева, бронзовые скульптуры на красивых резных подставках – все предметы антиквариата, заслуживавшие внимания коллекционеров. Комната была чисто прибрана; Мишина мама отсутствовала.
– Что смотришь на меня такими удивленными глазами? – между тем продолжал Марик. – Разве ты не собираешься к Свете на день рождения?
– Собираюсь, но не вижу связи, – коротко ответил Михаил. – Так что тебе нужно?
– Понимаешь, полдня толкался по магазинам, но ничего подходящего так и не выбрал. Вот зашел по дороге домой. А ты что даришь? Уже решил?
– Конечно, и давно. – Миша смотрел на него насмешливо. – Я слишком уважаю Свету, чтобы тянуть с таким важным делом до последнего дня.
– Так что же? Не томи! – взмолился Марик. – Хотел купить духи, но в последний момент одумался – слабо для такой круглой даты!
– Я дарю старинное издание Собрания сочинений Лермонтова: огромный фолиант, а иллюстрации лучших руссих художников. Букинистическая редкость! – с гордостью объявил Михаил, очень довольный, что в состоянии сделать такой подарок. – Надеюсь, память на всю жизнь.
– Вот это да! – восхитился Марик – Ну а мне что посоветуешь?
– Я бы на твоем месте, – немного подумав, серьезно порекомендовал Миша, – преподнес что-нибудь ваше, профессиональное. Всякими там духами, побрякушками ее не удивишь – этого добра у нее полно. – Михаил прикрыл глаза, как. бы размышляя над трудной задачей, и после недолгой паузы предложил: – Ну вот хотя бы такой вариант. Света готовится стать певицей, так? Значит, ее интересует все, что касается истории музыки, вокала. Почему бы тебе не поднести дорогое издание о великих певцах, например? С деньгами, похоже, у тебя проблем нет.
– Ну, Мишка, и голова у тебя – прямо Совет Министров! – Марик пришел в восторг от совета друга. – Немедленно бегу искать! Куплю книжищу еще большего формата, чем твоя! Так... А теперь еще вопрос – на засыпку: когда вы со Светой поженитесь? Уже решили? Ты ведь без пяти минут дипломированный юрист. Дату наметили?
В отличие от Миши, который за прошедшие годы почти не изменился, лишь немного потяжелел, Марка трудно было узнать. За одно лето он вытянулся на десять сантиметров: теперь он выглядел долговязым молодым брюнетом, с напомаженным красивым пробором, в отлично сшитом костюме, скрывающем недостатки слишком худощавой, узкоплечей фигуры. Время оказалось не властно над его неугасимой любовью к Светлане, но он это умело скрывал.