- Так ему приходилось туго?
- Да. Доктора стоят дорого, а он не мог позволить себе многого. Жене нужна была операция, и он наконец поставил ее на очередь, но было уже слишком поздно, и она умерла через несколько дней после того, как ее разрезали. Деккер какое-то время был не в себе.
- Он много пил? - спросил я.
Нет. Ни разу за это время не выпил ни капли. Он не хотел делать ничего, что могло бы повредить ребенку. Он до безумия любил мальчика, поэтому и старался выкарабкаться.
Священник слушал, время от времени кивая головой. Когда Вилек закончил, он сказал:
- Мистер Хаммер, неделю назад Уильям пришел ко мне в церковь и спросил, не могу ли я взять на хранение его страховые бумаги. Они все, конечно, оформлены на ребенка, и он хотел быть уверенным, что, если с ним что-нибудь случится, ребенок не останется без средств.
Это заставило меня на секунду задуматься. Я спросил:
- Скажите, он нервничал? Я имею в виду, похоже было, что его что-то мучает?
- Да, сейчас, когда я вспоминаю это, я сказал бы, что он был расстроен. В то время я полагал, что это из-за смерти жены. Однако его история была вполне правдоподобна. Он хотел, чтобы важные документы были в надежных руках. Я никогда не думал, что он собирается…
Вилек вскинул руки:
- Ерунда. Не думаю, что он сделал это, потому что собирался кого-то обокрасть. Парень был честен.
- Иногда обстоятельства вынуждают человека свернуть с пути истинного, - сказал я. - Он нуждался в деньгах?
- Конечно, нуждался. Два-три дня в неделю он работал в доке, на пятьдесят первом пирсе, но этого едва хватало. Он жил весьма стесненно, но справлялся.
- Друзья у него были?
Верзила пожал плечами:
- Иногда приходил парень из дока. Еще он по понедельникам вечером играл в шахматы со слепым разносчиком газет в соседнем квартале. Оба научились этому в тюрьме. Нет, не могу сказать, чтобы кроме меня у него еще были друзья. Мне нравился этот парень.
- Никаких особых причин, чтобы нуждаться в деньгах? Ничего?
- Нет, не теперь. Перед тем как умерла жена, конечно. Но не теперь.
Я кивнул, допил кофе и повернулся к священнику:
- Святой отец, не строил ли Деккер тайных планов насчет мальчика?
- Строил. Он хотел, чтобы его сын воспитывался в одной из наших церковных организаций. Мы обсуждали это, и он даже составил завещание. Деньги за страховку должны пойти на обучение в школе, а все остальное, что имел Деккер, должно было быть в ведении опекуна мальчика. Все это очень огорчительно. Если бы только он пришел ко мне со своей бедой? Он всегда приходил в церковь за советом, но в этот раз, когда больше всего в этом нуждался, не смог прийти. Правда, я…
- Святой отец, мальчик у меня. О нем в данный момент заботятся, а как только вы будете готовы, я буду рад передать его вам. Малыш - причина моего участия в этом деле, и, когда я найду типа, который сделал его сиротой, пусть готовят новую могилу на кладбище для бродяг. Этот город нуждается в том, чтобы ему утерли нос. Меня тошнит от того, что приходится жить рядом с подонками, которые обретаются здесь, и я собираюсь разделаться с ними..
- Пожалуйста, сын мой? Я…
- Не читайте мне проповеди сейчас, святой отец. Может быть, потом, когда все будет кончено, но не сейчас.
- Но, конечно, вы об этом говорите не всерьез? Вилек мгновение изучал мое лицо, затем сказал:
- Именно всерьез, святой отец. Если я могу помочь, приятель, дайте мне знать, хорошо?
- Хорошо, - сказал я. - Когда вы все устроите для мальчика, святой отец, найдите мое имя в телефонном справочнике. Кстати, как зовут друга Деккера?
- Хм… Кажется, Букер. Нет, Хукер. Точно, Хукер. Мэл Хукер.
Я отодвинул чашку и встал из-за стола.
- Тогда все. Нельзя взглянуть на квартиру?
- Да, конечно, поднимитесь. Последний этаж, первая дверь от площадки. И нет смысла спрашивать о чем-то этих старых куриц. Они все занимались еженедельной стиркой, когда там побывал тип, который разнес квартиру. Горячую воду дают только раз в неделю, и все они стояли, уткнувшись носами в корыта.
- Спасибо, - сказал я. - И за кофе тоже.
- Не стоит благодарности.
- Всего хорошего, святой отец. Вы позвоните мне позже?
Он кивнул с несчастным видом:
- Да. Прошу вас… никакого насилия.
Я улыбнулся, чтобы успокоить его, и пошел к выходу.