Джино вошел в душ, снял одежду, чтобы ее сжечь, и вымылся. Картели годами пытались украсть у него территорию. Каждая атака приводила только к уменьшению численности его врага. Он был более чем рад любому бою, который они хотели. Он убьет их всех.
А пока он собирался домой проверить свою игрушку.
Глава 4
Каждый фильм, который ей показывали, был порнографическим. Каждый из них. Любое выступление, о котором она могла подумать, было на каждом DVD. Орал, анал, двойное проникновение, групповуха, БДСМ, грубый секс, извращенный секс, секс, который она даже не понимала. Все это было там в обнаженной славе.
Ей принесли ужин, но она оставила его нетронутым. Кожа ее горела. Ее тело болело, и она знала, что это из-за фильмов.
Встав, она выключила телевизор и начала расхаживать. Ей нужно было успокоить разгоряченную кожу. Ее тело просто… болело.
Она знала, что ей нужно, но не могла заставить себя что-либо сделать. Она подошла к окну и посмотрела на сад.
Холодный душ?
Все было бы лучше, чем то, что она чувствовала. Руки у нее дрожали, а ноги были как желе.
Она направилась в душ, но дверь в ее комнату открылась, и в этом была причина ее чувств. Он стоял, одетый в еще один безупречный костюм, и выглядел во всех частях тела тем властным засранцем, которым он и был.
— Ты думал, это шутка? — спросила она.
— Я не нахожу ничего смешного, — закрыл он дверь, и она заметила, что он не запер ее.
Когда ее взгляд направился к двери позади него, он усмехнулся.
— Я бы не стал пытаться превзойти себя, Эйвери. Ты не выиграешь. Никто не этого не сделает.
Она сжала руки по бокам.
— Зачем ты мне это показал?
— Куда делась добровольная покорность?
— Весь день ты не дал мне ничего, кроме порно.
— Тебе не обязательно было это смотреть, но, судя по выражению твоего лица, ты это сделала.
Он посмеялся.
— Я предложил тебе посмотреть кое-что интересное и познавательное.
— Почему?
— Я хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься.
— Ты наслаждаешься этим.
Она отступила назад, когда он подошел к ней. Ее ноги коснулись кровати, не давая ей возможности пойти куда-либо еще.
Он был главным, а не она. Она не могла никуда пойти или что-либо сделать. Именно он держал все карты, и она не знала, что делать.
Просто расслабься.
Он обхватил пальцами ее шею и оттолкнул ее назад, пока она не оказалась прижатой к кровати. Ее сердце колотилось, когда его член прижимался к ее ядру. Он переместил ее, так что у нее не было другого выбора, кроме как раздвинуть ноги, чтобы освободить для него место. Одно его прикосновение к ее джинсам заставило его потереться о ее клитор. Она ахнула.
— Теперь ты это видишь. Тебе не обязательно обходиться без этого, Эйвери. Ты можешь справиться с этой проблемой самостоятельно.
Его губы коснулись ее уха, язык облизал мочку.
— Ты слишком ханжа, чтобы заботиться о собственном удовольствии? Тебе нужен мужчина, который сделает это за тебя.
Она прижала руки к его груди.
— Даже не думай меня отталкивать, я твой хозяин, Эйвери.
Она держала руки на месте, но не предприняла никаких попыток оттолкнуть его, даже если ей этого хотелось.
— Ты заставишь меня? — спросила она.
— Ты не можешь насиловать желающих, дорогая, и ты добровольно пришла сюда ради меня.
Он встал, и она не стала сопротивляться ему, когда он расстегнул ее джинсы и одним рывком снял их с ее ног. Она схватила одеяло, когда он широко раздвинул ей ноги, его большая рука обхватила ее между бедер.
Он посмеялся.
— Ты грязная девчонка в душе. Это не то, чего стоит стыдиться. Мне не нужна хорошая девочка как игрушка. Я хочу, чтобы она была чертовски грязной.
Трусиков уже не было, и она вскрикнула, когда его пальцы раздвинули губы ее киски.
— Коснись себя.
Глядя в его голубые глубины, она знала, что у нее нет выбора. Она не могла с ним бороться — какой в этом смысл? Он только выиграет. Он был ответственным за все.
Ты не хочешь драться с ним, потому что тебе нравится, когда он тобой командует.
Он забирает у тебя контроль и выбор.
Она коснулась своей киски, пока он держал ее.
— Засунь пальцы внутрь, почувствуй, насколько ты мокрая.
Она засунула пальцы в свою киску и услышала шум того, насколько она мокрая. Закрыв глаза, она позволила чувствам взять верх. Здесь не было осуждения того, чего она хотела. Это было чистое чувство, и она могла с этим справиться.