— Ты даже не собираешься об этом думать?
— Я немного подумал об этом, и ответ все тот же. Все еще нет.
— Почему?
— Ты обещала мне кое-что. Думаешь, это пойдет на пользу моей репутации, когда они узнают, что я оставил дочь в живых? Я должен показать тебе пример, и, удерживая тебя подальше от твоего отца, я именно это и делаю.
— Однако ты не причиняешь мне вреда и не наказываешь меня.
— Ты так не думаешь? Я бы сказал, что, не позволяя тебе разговаривать с отцом, я именно это и делаю.
Он встал и протянул руку.
У нее было искушение отказать ему, просто вернуться в свою комнату, но она не была такой глупой или такой упрямой. Меньше всего ей хотелось идти в свою комнату. Вместо этого она взяла его за руку и последовала за ним из дома в сад.
Не было возможности вести светскую беседу. Джино шел с такой решимостью, что она могла только поспевать за ним, и при этом у нее перехватывало дыхание.
— Не мог бы ты притормозить? — спросила она.
— У меня есть дела, которые мне нужно сделать, и они не требуют от меня присмотра за детьми.
Они обошли весь сад, прежде чем он отвел ее обратно в комнату. Она увидела ожидающего охранника. У нее не было возможности сказать что-нибудь еще, поскольку Джино оставил ее в комнате.
Звук вставшего на место замка наполнил воздух.
Она подошла к окну и посмотрела на сад. Почему ей было так плохо разговаривать с отцом? Что бы ни случилось, она ни на секунду не могла позволить себе думать, что Джино заботится о ней. Он был бизнесменом и брал с нее плату. Интерес.
Работа приносила удовлетворение и славу. Целую неделю Джино с головой погрузился в свою работу, заключая сделки, контракты, счета и все, что ему нужно было делать, чтобы оставаться на вершине в качестве капо. Произошло некоторое кровопролитие, против которого он не возражал, поскольку оно помогло ему избавить свое тело от внутреннего разочарования, которое Эйвери посеяла в нем.
Поскольку она была его личной игрушкой, он мог использовать ее так, как считал нужным. До сих пор она была в его компании на завтраке и ужине, но он не позволял ей говорить о личном. Он не хотел и не должен был знать ни о ее родителях, ни о ее отце.
Она не имела права просить его поговорить с ее отцом.
Это он был тем, кем пренебрегали, а не этим засранцем. Его раздражало то, что она вообще думала о своем отце.
К концу недели ему надоело игнорировать ее.
Он не пригласил ее на ужин, а пошел в ее комнату.
Она лежала на полу и смотрела в потолок. К его большому удивлению, она была обнажена.
— Что ты делаешь?
— Интересно, может ли скука убить, — запрокинула она голову. — Что я сделала, чтобы меня не пустили вниз?
— Ничего.
Он закрыл дверь, но она не встала и не попыталась скрыть свою наготу. Возможно, скука действительно была плохой вещью.
— Знаешь, до того, как ты появился, я много времени проводила на работе. Я заботилась о детях каждый божий день. Затем я пыталась собрать средства для погашения долга моего отца. Я готовила. Я убирала. Я все время ходила в библиотеку. Я делала вещи. Ты хоть понимаешь, как длинны двадцать четыре часа?
— Я знаю.
Она рассмеялась.
— Видишь ли, я знаю, как долго это длится. Целый чертов день, но большую часть своей жизни я провела, мечтая о большем количестве часов. Больше времени, потому что, когда у тебя есть дела, а твоя жизнь — это всего лишь одна встреча за другой, времени никогда не остается. Нет времени. Конец.
— Какова твоя точка зрения?
— Прямо сейчас я бы отдала все, чтобы иметь занятую жизнь.
— Ты несчастлива.
— Я заперта в комнате. Завтрак, если бы ты поговорил со мной, был бы терпим. Даже наша прогулка — пытка. Я не могу ни на что смотреть. Ты маршируешь повсюду, как будто твоя личная миссия — просто бежать и ничего не делать. Я больше не знаю, что делать.
Она вздохнула.
— Я снова стону.
Он сел на край кровати, поставив еду рядом с собой.
— Твоя скука — вот почему ты голая?
— Я голая, потому что мне не хотелось надеть какую-либо одежду. Зачем мне вообще это нужно? Ты же не собираешься присоединиться ко мне, не так ли? Ты избегаешь меня, как чумы. Я могу понять только одно: тебе не нравится, что я упоминаю своего отца, — она быстро зажала рот рукой. — Извини, я была непослушной.
— Он не имеет права быть в твоих мыслях.
Она начала хихикать, сев. Она повернулась так, что оказалась вытянутой перед ним. Ее нагота была выставлена напоказ, и она не предприняла никаких попыток скрыть от него свое тело. Ему это понравилось; ее уверенность вызывала привыкание.