Считает, что у вас есть потенциал.
Любые мои переговоры с Найджелом проходят через три стадии. На первой тактично предлагается завуалированная взятка, хотя таковая, как правило, совершенно не компенсирует уступку с моей стороны. На второй стадии Нейлор дразнит карьерной морковкой, привязанной к удилищу неопределенной длины. Ну а третья — просто неприкрытые угрозы.
В данный момент мы пребываем на второй стадии.
— Конечно же, я в команде, Найджел, но и мои избиратели тоже моя команда.
Он хмурится и сбрасывает маску учтивости.
— Ваш отец не стал бы ломаться. Он широко мыслил, не то что вы.
Удар ниже пояса, но мне не привыкать. Что бы я ни делал, похоже, мне суждено вечно пребывать в тени отца.
— Не хочу вас расстраивать, Найджел, но мой отец умер. И как бы он поступил в данной ситуации — вопрос чисто академический.
Едва заметное подергивание верхней губы «главного кнута» свидетельствует о переходе к третьей стадии.
— И я не могу ничего сделать или предложить в обмен на ваш голос «за»?
— Ничего. Мне очень жаль.
Извечная проблема Найджела на третьей стадии — по крайней мере, в моем случае — отсутствие действенных угроз. Некоторых депутатов мотивирует жажда власти или карьерный рост. Достаточно пригрозить им лишением этой власти или же изъятием парочки ступенек из карьерной лестницы, и большинство как миленькие уступят требованиям Нейлора. Моя же мотивация вне его досягаемости.
— Вам же хуже, — шипит он. — Закройте за собой дверь, когда будете уходить.
Выражение лица у него прямо как у школьного хулигана, которому вместо денег на обед предлагают бутерброд с паштетом из тунца: кому нечего терять, тому и угрожать нечем.
Поступаю, как велено.
По пути обратно в свой кабинет меня охватывает привычное чувство — чувство вины. Не за то, как я обошелся с Найджелом, но за саму проблему. Наша страна действительно нуждается в новых жилых домах, и над этим вопросом бились бессчетные правительства всевозможных мастей. Мне самому хотелось бы найти ответ, но, увы, его у меня нет. Да, я против строительства в сельской местности, но где же тогда строить?
Тем не менее жилищное строительство отнюдь не единственная национальная проблема, неизменно сохраняющаяся в повестке каждого правительства. Никуда не деваются и вопросы финансирования здравоохранения, социального обеспечения, обороны, транспорта, охраны правопорядка и образования. А также защиты окружающей среды, торговли, иммиграции, безопасности, налогообложения и крайне болезненного выхода из Европейского союза. Уйма громадных проблем, столь неподатливых, что смена направления даже на градус требует терпения почти целого поколения. Вот только ни одно правительство не располагает сроками, сопоставимыми с поколением, и остается только задавать общее направление и надеяться на хоть какой-то прогресс. До тех пор, пока к власти не придет новое правительство и опять не изменит направление. Так что неудивительно, что в итоге мы словно ходим кругами.
Именно поэтому я частенько и ощущаю себя совершенно бесполезным. И скучаю по волонтерской деятельности. По тем временам, когда я мог внести свой собственный зримый вклад. Помог выкопать колодец — и из крана побежала чистая вода. Поработал на сборке блочной школы — и дети начали учиться читать. Раздал простые лекарства — и больным стало лучше. Как бы эгоистично это ни звучало, но видишь плоды своих усилий. А вот голосуя за обновление британского ядерного арсенала, я уж точно не испытываю ничего подобного.
И все же я здесь. По-прежнему.
Многие, в том числе и я сам, спрашивали: почему бы не бросить все это и не вернуться к волонтерству. Единственный ответ, который я могу предложить, — долг. Не перед избирателями, не перед коллегами и даже не перед партией. Я в долгу перед отцом. Я уехал в Африку, так и не помирившись с ним после ссоры. Из-за обоюдного упрямства мы так и не смогли найти общий язык. И главная цель моей парламентской деятельности — попытаться хоть как-то искупить вину, идя по стопам отца, как он хотел.
Увы, многие коллеги не понимают мою мотивацию и приписывают мне отцовские политические амбиции. Как следствие, подобные Найджелу Нейлору пытаются использовать напоминание об отце в качестве дубины — вот только им невдомек, что дубина эта из папье-маше. В некотором смысле ситуация весьма точно характеризует, куда скатывается политика двадцать первого века — к карикатуре на кукольный балаган с Панчем и Джуди. Определяешься, на чьей стороне выступаешь, и заходишься: «Нужно делать так!» или «Нет, не так». Повторяешь до бесконечности, пока окружающие не перестают понимать, чему верить.