— Главное, что вы должны уяснить! — сказал Эджертон, обращаясь к магам. — Никто из русских не должен уйти оттуда живым! Никто! Вы должны уничтожить всех! Пленных не брать ни в коем случае! Даже если кто-то из них попытается сдаться — уничтожайте!
Маги внимательно слушали и кивали, их это вполне устраивало — уничтожить высокоуровневого противника всегда было проще, чем поймать, обезвредить и следить, чтобы он чего не натворил.
— Я буду с вами, я буду рядом, — продолжил Эджертон. — Помимо меня, вам будет помогать ещё сотня штатных магов секретной службы. Но обольщаться не стоит. Нам предстоит сразиться с сильным врагом, вероятно, с самым сильным из всех, что у нас есть. Возможности княгиня Белозерской практически безграничны. Она владеет магией на таком уровне, что я бы поставил миллион фунтов на то, что никто из вас не продержится в бою против неё и минуту.
Маги недовольно посмотрели на премьер-министра, а один из них, невысокий лысый эльф средних лет произнёс:
— Прошу Вас, милорд, давайте обойдёмся без оскорблений.
— Это не оскорбление, это факт, — совершенно спокойно ответил Эджертон. — Возможно, и я не смогу с ней справиться в бою один на один. Она невероятно сильна и владеет уникальными артефактами. Именно поэтому я собрал вас в таком количестве. Чтобы мы действовали наверняка! Любого из вас Белозерская уничтожит максимум за минуту, с двоими провозится чуть больше, а вот с тремя ей будет уже непросто. А пятеро без проблем справятся с ней.
— Будут ли у русских ещё сильные маги, кроме Белозерской? — поинтересовался у премьера коренастый рыжий орк.
— Пара-тройка её помощников, но им до неё далеко, — ответил Эджертон. — Да ещё её внук. Мальчишка слаб, но он владеет уникальным мечом, что делает его опасным. Но конечно же, не опаснее самой Белозерской. Хотя, как я уже сказал, недооценивать их нельзя. Нужно следовать плану, с которым вас сейчас ознакомит барон Бреннан, и быть осторожными. И тогда всё будет хорошо.
Премьер-министр замолчал, передав слово шефу МИ-6. Бреннан поведал собравшимся все детали предстоящей спецоперации в мельчайших подробностях, после чего гости начали расходиться, чтобы через несколько часов встретиться уже в другом месте. Последним ушёл барон.
Оставшись один, Эджертон облегчённо вздохнул, взял трубку прямой связи с секретарём и попросил принести себе чай и сэндвич. Наступило время завтрака, но покидать кабинет и идти в куда-либо завтракать герцогу не хотелось. Да и не до того ему было — все мысли премьер-министра находились далеко от его кабинета, в той самой тюрьме, которую должны были через несколько часов атаковать русские.
Несколько часов, всего лишь несколько часов отделяли герцога от момента, который он ждал почти сто лет. К своему удивлению, Эджертон заметил, что волнуется, а ведь он не волновался очень давно — тоже примерно лет сто уже. Впрочем, ничего удивительного не было в том, чтобы волноваться, предвкушая скорое обладание мечом великого мастера Ёсиды.
Сто лет Гарри, бывший ученик великого японца, ждал этого момента. Сто лет с тех пор, как мастер отдал свой клинок той, кто его не заслуживал. Гарри всегда был уверен, что лишь он достоин быть хозяином уникального меча, и он не оставлял надежд когда-нибудь его получить. Он страстно желал этого ещё сто лет назад, когда магия только-только вернулась в мир. А уж потом, когда, занявшись изучением истории магии, Эджертон понял, что меч его бывшего учителя является легендарным Кусанаги-но цуруги, одним из пяти Великих артефактов, задача заполучить этот клинок стала для герцога главной в его жизни.
И вот осталось лишь несколько часов до момента, когда клинок принесут Эджертону в руки. Почти в руки. Конечно, просто так его никто не отдаст, за меч придётся драться, но это уже были мелочи; герцог всё продумал, он был уверен, что всё пойдёт по плану, по его плану, и в этот день знаменитый меч сменит хозяина. Премьер-министр откинулся в кресле и закрыл глаза. Так он и просидел до прихода секретаря — предвкушая скорое обладание знаменитым мечом.
Секретарь быстро забежала в кабинет, поставила на стол перед шефом поднос с чашкой чая и сэндвичем на тарелке и молча покинула кабинет. Когда за секретарём закрылась дверь, Эджертон открыл глаза, взял чашку и сделал несколько глотков. К сэндвичу он не притронулся — оказалось, что от волнения аппетит пропал напрочь.