Над бабами, хлопая крыльями и истошно кудахча, взлетела черная курица и свалилась кому-то на голову.
— Что я говорила, моя курица! — несся громкий торжествующий крик. — Она ее под юбку сунула. Смотрите все, моя курица!
Бабы зашумели с новой силой.
— Куда ты меня тычешь? Ты поосторожнее! — кричала какая-то женщина, расталкивая подруг.
Варя поставила чемоданчик на землю и побежала к бабам.
В это время из деревни показался верховой. Бросив взгляд на толпу возле сосны, он хлестнул лошадь нагайкой и подскакал к толпе.
— Что здесь делается? — громко крикнул он.
Никто на него не обратил внимания.
— А ну перестань драться! А ну разойдись! Что я вам говорю! — Верховой вертелся вокруг толпы, тряс плеткой, но бабы за собственным криком его не слышали. Наконец он наклонился с седла, ткнул черенком в чью-то спину.
— Ой, батеньки! Степаныч приехал! Спасайся, бабы, председатель!
Женщины бросились врассыпную.
Когда все разбежались, Варя увидела, как с земли поднялась молодая растрепанная цыганка. Цыгане не жили в этих краях, какими судьбами занесло сюда эту молодуху, Варя не знала. Она даже не успела разглядеть ее. Цыганка через плечо испуганно оглянулась на Варю и верхового и, пригнувшись, быстро скользнула между жердями ограды в рожь.
Всадник — а это был председатель сельсовета Николай Степанович Логинов — слез с лошади и подошел к Варе.
— Вот дуры бабы, — сказал он и покачал головой. — Да разве ж можно так. Уж ладно между собой скандалите, а тут — человек-то прохожий. Гость наш. За что так ее?
— Не знаю, — ответила Варя и тут заметила на месте драки что-то завернутое в мятую тряпку.
Вдруг сверток шевельнулся, и оттуда послышался тихий плач ребенка. Варя подняла сверток, развернула цветастую тряпку и увидела смуглого черноглазого мальчика.
Председатель наклонился над ним:
— Оставила…
Сверкнула ослепительная молния. На секунду стало светло, как будто зажглась огромная электрическая лампа. Когда молния потухла, стало еще темнее. Варе в лицо ударили первые крупные дождевые капли. Она завернула ребенка и прижала к груди, чтобы укрыть от дождя.
А дождь расходился. Варя чувствовала, как по лицу, за воротник бегут струйки воды.
— Что же с ребенком-то делать? — проговорил председатель. — Вернется небось цыганка за ним… Мать ведь…
— Я пока его к себе возьму, — сказала Варя. — Не оставишь же под дождем…
Одной рукой прижимая ребенка, в другой держа чемодан, Варя пошла к дому.
Две старухи, спрятавшиеся в сенях крайней избы, осторожно поглядывали через щелку на улицу. Это были хозяйка избы — одинокая вдова, деревенская знахарка Даньчиха и Варина мать — Олешиха. По-настоящему-то Даньчиху звали Дарья Евдокимовна, а Олешиху — Пелагея Ивановна, по-деревенски просто Паладь.
Но в деревне мало кто помнил их настоящие имена, и звали их, как повелось в давние времена, по именам мужей: Даньчиха — жена Данилы, Олешиха — жена Алексея.
— Сама ведь я завела в дом цыганку, — задыхаясь, шептала Даньчиха. — Погадать просила, сколько еще годов проживу. Погадала она, пошла, а во дворе — хвать курицу — и под юбку. Я в окно это увидела, бегом за ней. Тут и бабы набежали.
— Вот окаянная, — покачала головой Олешиха. — Ей, как доброму человеку, и сметанки, и яичек, а она воровать…
— Ну уж и попало ей за эту курицу, — продолжала Даньчиха. — Ежали бы не Степаныч…
Загремел гром, как будто над самой крышей. Олешиха вздрогнула и перекрестилась:
— Господи помилуй! Оборони, мать-богородица! Как гремит! Еще ударит в кого…
— Смотри, смотри, Паладь, — перебила ее Даньчиха. — Председатель слез с лошади, а прохожая девка подняла что-то с земли… Идут… Разговаривают о чем-то… Девка-то с чемоданом — русская. Начальник, поди, какой. Глянь-ка, кажись, к вам сворачивает! Так и есть, к вам.
Олешиха подскочила, с размаху хлопнула себя по бедрам и побежала к двери.
— О господи! Так это наша Варвара!
Осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрых ступеньках, Варя поднялась на крыльцо, опустила чемодан и свободной рукой открыла дверь. Отец у порога чинил хомут.
— Здравствуй, тятя!
Алексей Филиппович поднял голову, встал с лавки:
— Варюша, никак? Здравствуй, здравствуй, Варюша! Что же ты в такую непогоду, с вещами да пешком? Позвонила бы или телеграмму отбила. На лошади бы тебя встретили.
— Откуда ж было знать, что дождь пойдет? — улыбнулась Варя.
Отец взял из рук дочери чемодан, поставил на западню. Ребенок в тряпке тихо пискнул. Алексей Филиппович испуганно попятился и, кивнув на грязный сверток, тихо спросил: