Мама вскрикивает:
— Кольтон!
Мне хочется проклясть это имя. И как я мог быть таким дураком?
У меня чешутся руки, чтобы схватить Шайен. Не знаю, то ли потому что я все порчу, то ли потому что хочу играть эту роль. Но мама ждет не этого, поэтому я ничего не делаю.
— Мам, это Шайен. Шай, это моя мама, Бев.
— Приятно с вами познакомиться. — Шайен протягивает маме руку, и та ее пожимает.
— Мне тоже приятно с тобой познакомиться. — Потом она смотрит на меня. — Она потрясающая. И что она с тобой делает?
Мы все смеемся. Мамин смех и Шайен кажется более настоящим, чем мой собствен-ный. Я все время вижу ее в глазах Шайен — эту болезненную умирающую женщину, как будто это все, кем она была. Она не знает женщину, которая работала целыми днями на-пролет. Ту, которая пыталась обеспечить меня возможностью заниматься любым видом спорта, хотя мы не могли себе этого позволить, или после рабочих смен на кладбище не ло-жилась спать, чтобы быть всегда со мной.
Женщину, которая любила смеяться, всегда рассказывать шутки и характер которой все время делал ее хорошим оружием на твоей стороне.
— Пожалуйста, Шайен, присаживайся. — Мама говорит тихо, но пытается говорить громче. Пытается говорить нормально.
— Тебе не нужно любезничать с Шайен. Она все время меня изводит. Тебе же она по-казывает только свою хорошую сторону.
Шайен смеется и хватает меня за бок, будто собирается защекотать. Понятия не имею, о чем она думает, потому что я не боюсь щекотки, но все равно беру ее за руки и притягиваю к себе. Теперь ее руки обернуты вокруг моей талии, и мы грудью прижимаемся друг к другу. Она смеется, и мне почти хочется засмеяться вместе с ней. На секунду все это кажется на-стоящим и хорошим. Узел в моем животе ослабляется, и я не боюсь дышать.
Когда я слышу мамино сопение, то опускаю взгляд и вижу, что в ее глазах слезы. Я рывком отстраняюсь от Шайен и наклоняюсь.
— Эй. Ты в порядке? Что-то случилось?
Не важно, что в моем голосе звучит чертова паника, а Шайен сейчас рядом.
Мама смотрит на меня. Дотрагивается до моих волос. Моих щек. И улыбается.
— Все превосходно, Кольтон.
Нет. Все это чертова игра.
***
Мы едем обратно домой, и я не могу выкинуть из головы эту встречу. Мама с Шайен были чертовски доброжелательны и смеялись. За долгое время она не ложилась спать дольше обычного. Она даже взяла у Шайен номер телефона, что, я должен признаться, мне не совсем нравится.
От всего этого я чувствую себя ослом, хотя я и есть осел, так что можно это принять.
Ближе к концу она выглядела уставшей, настолько уставшей, что тут же заснула, как только я уложил ее в кровать. Она похудела еще сильнее, ее тело кажется таким маленьким, как веточка, на которую если наступить, то она тут же сломается пополам.
— Поехали ко мне домой. — Эти слова не запланированы, но я рад, что произношу их.
— А твоя машина…
— К черту мою машину.
Шайен ничего не отвечает, но едет ко мне, а не к себе в общежитие. Кругом тихо, ко-гда мы приезжаем. Насколько я могу судить, даже Адриана нет дома, что является огром-ным удивлением. В тот момент, когда дверь закрывается, я оказываюсь на ней. Я целую ее, мое тело напрягается, когда я стискиваю ее у стены.
Рука Шайен сжимается в моих волосах, и она обхватывает меня ногами за талию. Я так возбужден, что не уверен, могу ли ждать. Я хочу ее. Я нуждаюсь в ней. Мои губы не пре-рывают поцелуй, когда я, спотыкаясь, иду по коридору с ней на руках. Я захлопываю ногой за нами дверь и скольжу рукой под ее юбку.
Да, мне нравятся ее юбки. Легко добраться. И, насколько я ощущаю, она хочет меня так же сильно, как и я.
Я кладу ее на кровать и скидываю одежду. Нет ни разговоров, ни смеха. Ничего, кро-ме нетерпеливых рук и печальных глаз.
Она так чертовски сексуальна, гладкая кожа и женственные изгибы. Когда я так нервничаю, то стараюсь избегать ее взгляда. И не хочу, чтобы она тоже смотрела мне в гла-за. Просто хочу ощущать вокруг себя ее тепло, а не холодную боль, которую мы оба испыты-ваем.
Я вытаскиваю из брюк презерватив и вскрываю упаковку зубами. Я не хочу думать о ком-то или чувствовать кого-то, кроме Шайен.
Она лежит на боку на кровати. Я упираюсь ладонями в матрас, по бокам от ее головы.
И мы не двигаемся. Она подо мной, а я склоняюсь над ней и хочу войти в нее, но не могу пошевелиться. Почему, черт возьми, я не могу этого сделать?
Ее рука скользит вверх, обнимает меня за шею и погружается в волосы. Это все, что мне нужно. Я не отвожу от нее глаз, как и она, когда вхожу внутрь. И одно это движение за-ставляет меня забыть обо всем. Она так хороша. И внезапно я не могу оторвать от нее взгля-да, когда двигаюсь, делая то, что нужно нам обоим.
***
— Мне нужно идти…
Шайен рядом со мной, моя рука обнимает ее. Черт, не прошло и десяти минут, как мы закончили.
— Да?
Я целую ее в плечо, давая понять, что готов для следующего раунда, если она хочет.
— Да, — отвечает она, поэтому я выпускаю ее. Я не скрываю того факта, что наслаж-даюсь видом того, как она одевается. Она потрясающая. И знает об этом. Я знаю об этом. И я не собираюсь делать вид, что это не так.
— Что теперь с твоей машиной? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами. Все равно этот кусок дерьма не имеет значения. Мне придется просить Адриана подвезти меня, чтобы забрать ее.
— Я могу за тобой заехать.
— Я позвоню тебе.
Секунду она стоит со скрещенными руками, ее взгляд блуждает по всему в моей ком-нате, кроме меня.
— Что такое? — спрашиваю я. Она все еще нервничает. — Я недавно показал тебе са-мую болезненную вещь в моей жизни. Думаю, наше поведение уже совсем никуда не годит-ся, как считаешь?
Я сажусь. Голый.
— Они устраивают панихиду по маме.
— Черт, — говорю я. Я знал, что что-то не так, но она весь день играла. Ради меня. Ра-ди мамы.
Я тянусь к ней, но она качает головой.
— Ты можешь пойти со мной? После мы собираемся вместе дома у моей тети. Еда. Люди. Семья Грегори придет.
Мне приходится сдерживаться, чтобы ничего не сказать о нем. Сегодня она была чер-товски невероятной с моей мамой, и я могу это сделать для нее.
— Да. Здорово. Я приду.
Я потрясен тем, что меня беспокоит то, что она не позволяет мне обнять себя. Я здесь для этого. Чтобы заставить ее забыть, как она делает со мной. Это все, что я могу сделать.
— Спасибо… я… спасибо. Я пришлю тебе сообщение с информацией.
Она выходит из спальни. Я выдыхаю и падаю обратно на кровать. Я понятия не имею, что, черт возьми, мы делаем здесь или даже как это произошло.
Открывающаяся дверь заставляет меня поднять глаза. Я хватаю подушку, чтобы при-крыться, но это Шайен.
— Ты хороший сын, Кольт. Ты… потрясающий с ней. Я просто хотела, чтобы ты это знал.
На этот раз она уходит окончательно, но не покидает мои мысли. И впервые я при-знаюсь себе, что не хочу, чтобы она уходила.
Глава 22
Шайен
Никто здесь даже не знал, кто она. Интересно, знала ли я на самом деле? Знала ли те-тя Лили? Знала ли мама сама себя?
Знаю ли я, кто я сама?
Единственные люди, которые могут делать вид, что знали маму, — я, тетя Лили, мой дядя и двоюродный брат. Все остальные — друзья моих тети и дяди. Их немного, потому что большинство не потрудились прийти, а те, кто здесь, возможно, пришли из уважения к Ли-ли.
Но Грегори здесь. Его семья. Конечно, лучшие друзья Лили и Марка будут здесь. Они стоят по другую сторону черного гроба. Я даже не понимаю его наличия, поскольку от мамы остались только кости, но знаю, что Лили хочет для нее лучшего. Она всегда хотела больше-го для мамы, чем та хотела для себя.
Рядом со мной Кольт в милых черных слаксах и застегнутой на все пуговицы черной рубашке с длинным рукавом. Интересно, он специально купил одежду или она у него уже была? Не то что бы это имело значение, но я знаю его, и это не то, в чем ему удобно ходить, поэтому я благодарна ему за то, что он делает для меня. И я также благодарна ему за то, что он не стал укладывать волосы. Они по-прежнему, как и всегда, торчат в разные стороны.