— Они вылечат его. Пусть они делают свою работу.
— Он только что потерял свою маму, — рыдаю я. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. — Я не хочу оставлять его.
— Ты и не оставляешь, — шепчет он мне на ухо. — Ты просто даешь им возможность позаботиться о нем. Он знает, что ты его не бросишь.
Мой взгляд находит глаза Адриана. Они налиты кровью — интересно, это от слез или от того, что он под кайфом. Но какой бы ни была причина, он меня успокаивает. И он забо-тится о Кольте. Он хороший друг.
— Простите, мисс. Нам нужна от вас кое-какая информация, — просит темноволосая медсестра.
Я киваю. Еще раз взглянув на закрытую перегородку в палату Кольта, я следую за ней. Все это время Адриан остается со мной, помогая с некоторой информацией о Кольте. Я даже не знаю его день рождения. Как я могу не знать день его рождения?
Я рассказываю им, что произошло. Они звонят копам, обещая сообщить мне в тот же момент, когда с ним что-нибудь прояснится.
У меня так сильно дрожат ноги, что мне трудно идти, но я все равно не могу себя за-ставить сесть. Адриан постоянно смотрит за мной, но ничего не говорит. Он все время был такой расслабленный, а сейчас взволнован. Напряжен. Он выглядит таким же напуганным, как и я.
Приезжают копы, а мы так до сих пор ничего не знаем о Кольте. Я рассказываю им о произошедшем. Они хотят знать, кто кого толкнул первым. Мне не хочется говорить, по-скольку это Кольт. Это просто дурацкий несчастный случай.
Я называю им полное имя Грегори. Больше ничьих имен я не знаю.
— Ее бывший просто придурок. Он избалованный богатенький козел, который не лю-бит проигрывать, а он проиграл.
Адриан вылетает из помещения. Вина вышибает из меня весь воздух. Душит меня. Это все из-за меня. Из-за идиотской игры, в которую я заставила его играть.
Я даю оставшуюся информацию и свой номер телефона. Произнося последние циф-ры, я ухожу. Подойдя к стойке, я сжимаю руки.
— Мне нужно проверить Кольтона. — Я почти боюсь спрашивать, но мне нужно знать. С ним должно быть все в порядке. Должно быть.
— Кто-нибудь из членов семьи есть? — спрашивает регистратор. «Я, — думаю я. — Я — семья».
— Спрашивают о родителях.
— Его ма… — О, Боже. Как я могла так быстро забыть? Бев мертва. Она умерла всего несколько часов назад. Я качаю головой. — Нет. Его мама только что скончалась.
Она вздыхает, но не могу утверждать, что это из жалости.
— Пожалуйста. — Ненавижу умолять. Ненавижу. Но в этот момент я сделаю все что угодно. Слабость или сила не имеют значения. Ничто не имеет значения, кроме Кольта.
Адриан возникает из ниоткуда, вставая рядом со мной. Мне кажется, мы будто ко-манда. Мы оба любим парня, находящегося в палате экстренной помощи. Это безумие, по-тому что я плохо его знаю. Он курит столько травки. Никогда бы не подумала, что он тот па-рень, с которым я могла бы дружить, но в то же время, я никогда не думала, что влюблюсь в Кольта. Они оба лучше Грегори и его дружков.
— Скажите нам, — грустным голосом произносит Адриан.
Она снова вздыхает.
— Поскольку это вы принесли его, думаю, проблем не будет. Сейчас позову медсестру.
Она проскальзывает в дверь. Я снова расхаживаю. Я выплакала столько слез, что мое лицо, наконец, высохло, но это не меняет того, что я чувствую внутри. Внутри я развалива-юсь.
Раздвижная дверь открывается, и появляется врач. Адриан обхватывает меня рукой, чтобы устоять на ногах самому или мне, не знаю.
— Вы его…
— Невеста, — лгу я.
У женщины—врача короткие светлые волосы.
— Мы провели сканирование, у него в мозгу небольшая припухлость и кровотечение. В этом месте скапливается кровь, потому что ей некуда деться. Когда операция закончится, его переведут в отделение интенсивной терапии. Мы дадим ему пару дней, в это время про-ведем еще несколько тестов. До тех пор многого нам не узнать.
Я чуть не падаю, но Адриан меня поддерживает.
— Он же всего лишь ударился головой! — Звучит смешно, но люди все время падают и ударяются головами. Только что он стоял, и вот уже в результате дурацкой драки из-за меня ему делают операцию и переводят в отделение интенсивной терапии.
— У нас очень хрупкие головы. Иногда этого достаточно. Дело в том, что он может оч-нуться, и с ним все будет хорошо. Без побочных эффектов. С мозгом никогда не знаешь, но…
А, может, и не очнуться. Или у него может быть повреждение мозга. Уверена, сущест-вует еще больше возможностей, чем мне известно. Я не хочу их слышать.
— Можно… можно я останусь с ним?
Она кивает.
— Когда его разместят в палате. Но в отделении интенсивной терапии все равно должно быть не больше двух посетителей.
Я киваю, и она возвращается в отделение экстренной помощи.
— Можно воспользоваться твоим телефоном? — прошу я у Адриана. Он кивает. — Я не знаю номер Мэгги. Нам нужно ей позвонить.
Понятия не имею, как мне удается говорить так спокойно. Я чувствую, что развали-ваюсь на части.
— Держи телефон. Я скажу ей. Дай мне еще ключи от своей машины, я поеду на тво-ей.
Я даю ему ключи, и Адриан, не дожидаясь от меня «спасибо», уходит.
Мои пальцы быстро двигаются по экрану. Сейчас поздно, но тетя Лили поднимает трубку на втором гудке.
— Алло?
— Лили. Это Шай. Пожалуйста, приезжай. У Кольта травма. Ты мне нужна.
***
Я сижу у кровати Кольта, держа его за руку, как он держал свою маму. Это непра-вильно. Не справедливо, но я учусь или, может, всегда знала, что жизнь не такая, как кажет-ся.
Адриан сидит в приемном отделении. Он вышел, чтобы Лили могла посидеть со мной. В горло Кольта вставлена трубка, помогающая ему дышать. Здесь так много кнопо-чек, аппаратов, пиканья. Каждый раз, когда разрывается будильник, я подпрыгиваю. Мы не знаем, очнется ли он и когда.
Я не могу оторвать от него взгляда. Его волос, губ. Мне хочется дотронуться до его щеки. Поцеловать его. Обнять. Что мы здесь делаем? После Бев мы не должны сидеть здесь и задаваться вопросом, будет ли с Кольтом все хорошо.
Я оглядываюсь на Лили. Она отвечает мне грустной улыбкой, встает и подходит ко мне сзади. Ее руки покоятся на моих плечах, я так благодарна ей, что она здесь. Я была к ней несправедлива. Возможно, никогда. Я никогда не позволяла себе по-настоящему сбли-зиться с ней после того, как мама ушла. Особо не говорила с ней с тех пор, как мы узнали о маминой смерти, но она здесь. Здесь рядом со мной. Рядом с Кольтом, независимо от того, что я никогда ее не впускала.
Я хочу быть ее достойной.
— Мне снятся кошмары, — первое, что слетает с моих губ. Лили за моей спиной слегка вздыхает, но ждет, когда я продолжу. Как только слова сказаны, я рада, что, наконец, поде-лилась ими.
— После мамы… мне стали сниться кошмары. Вообще-то, когда я сплю одна. Кольт помогает. Может, просто знание, что кто-то рядом. Мне они снились с тех пор, как мама уш-ла… умерла? Я даже не знаю, какое слово лучше использовать. Но все равно. Они мне сни-лись. — Как камень с души. Будто я мостом соединила пропасть между нами, которую все время пыталась сохранить.
— Ох, дорогая. Почему ты никогда об этом не говорила?
Я пожимаю плечами.
— Потому что я боялась. Я не хотела быть слабой. Не хотела ни от кого зависеть. Я боялась рассчитывать на тебя, потому что думала, что ты так же меня бросишь. Ведь это же я, да? Другой причины я не видела, почему мать могла оставить свою дочь.
Глаза застилают слезы, но мне удается их сдержать.
— Дело не в тебе. И никогда не было в тебе, Шайен. Надеюсь, теперь ты это знаешь.
Я киваю, потому что знаю.
— Не так давно, просто было легко удерживать. Даже когда в самом начале ты водила меня на беседу к врачу, я ей не рассказывала. Я пыталась бороться с паническими атаками, не хотела принимать лекарства. Думаю, я боялась, что даже дурацкая таблетка меня оста-вит.
Ее руки сжимаются на моих плечах.