Кристина заставила Асю надеть под пальто теплый свитер, а на голову – пуховой берет.
– Ты еще кашляешь, – сказала она, провожая девочку. – Смотри, не застудись снова.
Ася возненавидела Кристину, как только ее увидела четыре года тому назад. Отец возил их за город, в Архангельское. Там, в сырой тени леса, они втроем собирали ландыши. Кристина набрала целый букет. Они с отцом прятались от Аси за толстыми стволами деревьев и целовались.
Бывает любовь с первого взгляда, бывает и ненависть. Красота второй жены отца вопила и кричала о блеклой, нескладной внешности самой Аси: у нее были белесые брови и ресницы, непослушные волосы, угловатая фигура. Кристина на ее фоне казалась сказочно прекрасной! Она громко смеялась, откидывая назад вьющиеся светлые локоны, и отец не сводил с нее восхищенных глаз. Теперь он смотрит на Кристину совсем по-другому – со скукой или скрытым раздражением. Они надоели друг другу, это ясно.
Матери Ася прощала ее красоту – ведь то была родная мама! Но не Кристине. Новая жена отобрала у них с Анфисой Карповной первенство в праве на внимание хирурга Адамова. Елена его заслуживала, а Кристина – нет! Она, как вор, явилась в их обжитой мир и похитила самое дорогое.
При жизни матери Ася была слишком мала, чтобы интересоваться тайной стороной жизни мужчины и женщины. Изнурительные болезни отнимали у нее все силы, и отношения мамы и папы существовали как бы в отдалении, за неким туманным покровом. Изредка в ее комнату доносились обрывки взволнованных фраз, но Ася тогда еще не понимала, что родители ссорятся. Или не хотела ни слышать, ни понимать. А может быть, они просто разговаривали на повышенных тонах.
Когда появилась Кристина, Асе исполнилось десять лет, и она уже меньше болела. Нелюбовь к мачехе странным образом соединялась в ней с острым любопытством – оставаясь ненадолго одна, девочка перебирала вещи Кристины, ее белье, косметику, духи. Она не могла вспомнить, пользовалась ли мама чем-либо подобным. После похорон Елена ушла из памяти дочери, как с наступлением зимы уходит последнее тепло. Где-то в забытом прошлом она осталась на своем пьедестале – недосягаемая, невозвратная.
Кристина же была рядом, постоянно присутствовала, лезла в глаза, приставала к Асе с нудными поучениями – туда не ходи, на балконе не стой, мороженое не ешь, не сиди на сквозняке, надень кофту, завяжи шарф, выпей лекарство.
«И как я ее терплю?» – спрашивала себя Ася.
С другой стороны, ей нравилось наблюдать, как Кристина прихорашивается у зеркала, делает прическу, красится, одевается. Здоровая, энергичная и красивая, она была полной противоположностью Асе – вялой, ленивой, невзрачной, часто хворавшей и вечно всем недовольной.
По ночам Ася прислушивалась к звукам, доносящимся из родительской спальни. Они будоражили ее, заставляли часто биться сердце. Мысль: что они там делают? – которая никогда не приходила ей в голову относительно отца и матери, теперь, когда это касалось отца и Кристины, непрерывно беспокоила ее, лишая сна.
Ася росла домашним ребенком, она не ходила в садик, не играла во дворе с детьми и даже в первый класс гимназии пошла в восемь лет, а не в шесть, как другие. Телевизору девочка предпочитала чтение и в интимном развитии значительно отставала от своих сверстников. Ее некому было просветить в этом смысле, несмотря на родителей-медиков. Анфиса Карповна же придерживалась пуританской морали и строгих правил, которые запрещали разговоры на неприличные темы.
Задушевной подружки у Аси не имелось, по причине не только болезни, но и ее замкнутого, нелюдимого характера. Кристина поначалу пыталась завоевать ее доверие, стать ей если не матерью, то другом, но тщетно. Ася закрылась, захлопнулась наглухо, отгородилась от всех высокой стеной. Она будет познавать мир и жизнь в нем сама, без посторонней помощи! Даже отцу девочка не могла простить предательства. Зачем он привел к ним Кристину?
Днем Ася пыталась избегать мачехи, а по ночам... Ночи стали бессонными и мучительными. Однажды она не выдержала, встала с дивана, вышла из своей комнаты, на цыпочках подкралась к двери спальни, где закрылись отец и его новая жена, потянула на себя гладкую, поблескивающую в темноте ручку... В распахнутое настежь окно светила луна; на широкой кровати, тесно обнявшись, лежали отец и Кристина – обнаженные, залитые голубым лунным светом. Они двигались и громко дышали. Кристина закинула на бедро отца красивую полную ногу...
«У меня никогда не будет таких ног, – подумала Ася. – И такой мужчина, как отец, никогда не будет обнимать меня в свете луны». Она пожирала происходящее не только глазами, но всем своим существом, наполняясь неосознаваемой страстью, завистью и отчаянием.
С той ночи ее ненависть к Кристине приобрела оттенок ревнивого сожаления. Мачеха была виновата в том, что Ася не так красива, не так полна жизни, как ей хотелось бы. И в еще том, что Елена, родная мама Аси, умерла, а эта чужая, веселая, нахальная тетка заняла ее место.
– Ну, теперь-то тебе не до улыбок! – злорадно прошептала девочка.
Задумавшись, она поскользнулась, потеряла равновесие и чудом удержалась на ногах, благодаря прохожему, который вовремя подхватил ее под локоток.
– О чем замечталась, голубушка? – ласково спросил Смирнов. – Тебя Асей зовут?
– А вы откуда знаете?
Он махнул рукой в сторону подъезда, где у лавочки курил долговязый подросток. Возле него крутился здоровенный сенбернар.
– Мне во-о-он тот паренек подсказал, сосед твой.
Ася спохватилась, отпрянула. И отец, и Кристина постоянно твердили ей, что заговаривать на улице с незнакомыми мужчинами крайне опасно.
– Вы кто?
– Сыщик, – с улыбкой ответил Всеслав. – Поговорить с тобой хочу. Ты не против?
– Сыщик?! – Глаза Аси вспыхнули и стали огромными. – Из милиции?
– Не совсем. Я расследую убийство медсестры, с которой работал твой отец. У него возникли проблемы.
– У папы?
Ася совершенно не умела общаться, она переспрашивала, вместо того чтобы отвечать. Такая манера разговаривать выглядела нелепо.
– Да, – кивнул Смирнов. – Лев Назарович может оказаться подозреваемым.
Дочь Адамова бросила на него взгляд затравленного зверька.
– Вы хотите сказать... папу посадят в тюрьму?
– Пока нет. Ты согласна помочь мне во всем разобраться?
– Но я ничего не знаю! Папа ни разу не брал меня на работу! – Она была близка к истерике. – Я ничего не знаю!
– Можешь ответить на некоторые вопросы? – располагающе улыбнулся сыщик.
Доктор Адамов предупреждал его, что Ася нервная, и не преувеличил. Она побледнела, задрожала, раскашлялась.
Если бы Ася не растерялась так, этот мужчина понравился бы ей – крупный, сильный, уверенный в себе, с правильными чертами лица, хорошо одетый. И главное – он уважительно обращался с ней: улыбался, держал под руку, чтобы она не упала.
– У меня нога подворачивается, – объяснила девочка. – В детстве был вывих, и теперь сустав частенько подводит.
– Бывает. Не расстраивайся!
Ася опять закашлялась, окончательно смутилась.
– Извините, – сказала она, доставая из кармана носовой платок и прикладывая его к губам. – У меня бронхит. Вас не отталкивает, когда люди кашляют?
– Сейчас многие простужены. Я не обращаю на это внимания.
– Задавайте свои вопросы, – милостиво разрешила девочка.
Смирнов подумал, что напоминать ей о смерти матери будет жестоко, и начал издалека.
– Твой папа часто дежурит в клинике по ночам?
– Редко, – после некоторого раздумья ответила Ася. – Я не люблю, когда он уезжает в командировки или уходит на дежурство. Когда папы нет дома, я не могу спать. У меня вообще плохой сон. Кристина дает мне снотворные таблетки, но я не всегда их принимаю.
– А что ты с ними делаешь?
– Выбрасываю. Тайком, чтобы она не видела.
– Почему? – удивился Всеслав.