Она схватила мужа за руку, нащупала пульс. Тот уже отдышался, порозовел.
– Идем домой, – сказала Кристина, обнимая его. – Сможешь?
Они скрылись в подъезде, а Смирнов остался ждать, закурил. Ему нужно было задать пару вопросов Кристине. Она обязательно выйдет узнать, о чем таком сыщик говорил с Адамовым. Да и сумка ее, набитая покупками, валялась неподалеку.
Всеслав поднял ее, поставил у двери парадного. Он докуривал вторую сигарету, когда во двор вышла Кристина. Ее лицо пылало праведным гневом.
– Вы угробить человека хотите? – сразу пошла она в атаку. – Ищите убийцу, вам за это деньги платят! А Леву оставьте в покое. Он ни в чем не виноват!
– Следователю вы так же заявите? – не растерялся Всеслав. – Вряд ли он станет вас слушать. Если бы речь шла об одном трупе, то у вас еще был бы шанс выкрутиться. Но в нынешних обстоятельствах...
Кристина невольно сделала шаг назад. О каких еще обстоятельствах он болтает?
– Где вы были вечером и ночью третьего марта? – спросил сыщик.
– Дома... спала.
– Разве?
Щеки Кристины покрывались красными пятнами, по мере того как она осознавала цель его вопросов.
– Вы мне не верите? По какому праву...
– В это время была убита женщина, – перебил ее Смирнов. – Первая жертва неизвестного маньяка. Она оперировалась у вашего мужа.
– Лева не мог этого сделать! – воскликнула Кристина. – Третьего марта... вернее, в ночь на четвертое он уехал в Клин. Я видела, как он садился в поезд.
– Только что вы утверждали, что мирно спали в своей постели, Кристина Егоровна. Так не пойдет!
– Не ловите меня на слове! – рассердилась она. – Думаете, приятно признаваться в слежке за собственным мужем? Да! Я следила за Левой в тот вечер и запомнила все до мельчайших подробностей. Муж вызвал такси, поехал к вокзалу, я взяла машину – и за ним. Они с Садыковой встретились в кафе «Огни Москвы», сидели там, ужинали, любезничали. Каково мне было смотреть на все это?! Потом он посадил девицу в такси, а сам отправился на вокзал. Где ему было меня заметить? Он витал в сладких воспоминаниях! Я хотела подойти, устроить ему сцену, закатить скандал, но так и не решилась. Лева сел в поезд, я стояла на перроне и все глядела и глядела вслед удаляющимся вагонам со всей своей невысказанной тоской, отчаянием. Они с Лейлой были если не любовниками, то влюбленными.
Признание Кристины в корне меняло суть дела. Ехать в кафе «Огни Москвы» теперь не нужно, и так ясно, что Адамов говорил правду.
– Вы не спрашивали мужа о его отношениях с Садыковой?
– Хотела, – вздохнула Кристина. – Потом передумала. Зачем? Что бы я услышала?
Она замолчала. Сильный порыв ветра взлохматил ее волосы. Красивая женщина – и без огня внутри.
– А что вы делали вечером и ночью с тринадцатого на четырнадцатое марта? Тоже следили за мужем? – спросил Смирнов.
Кристина понуро кивнула головой.
– Когда он собрался уходить на ночь, мне вспомнилось то их свидание в кафе, его и Лейлы. Я решила, что он снова меня обманывает и пойдет не в клинику, а... – Она махнула рукой, подняла на сыщика большие миндалевидные глаза. – Вы меня презираете? Правильно.
– И все-таки, куда отправился ваш муж? – уклонился от ответа сыщик.
– На работу, конечно. Я следовала за ним. Он вошел в клинику, а мне пришлось кругами бродить под окнами. Нашла окно комнаты, где дежурят сестры, на нем были опущены жалюзи. А окно в кабинете Левы светилось. Я устроилась под деревом и стала наблюдать. Холод пробирал до костей, и вдруг я заметила в окне силуэты мужчины и женщины. Кровь, жар ударили мне в голову! Лейла и Адамов! – догадалась я. Сначала они просто стояли, видимо, разговаривали, а потом... обнялись.
Ветер путал, бросал волосы Кристине в лицо, но она не поправляла их. Ее щеки и губы горели.
– Вы дождались, пока в окне погаснет свет, пробрались внутрь здания, – доверительно склонившись к ее уху, зашептал Всеслав. – Вы ведь там работали и отлично разбирались в расположении комнат, коридоров и окон. Итак, вы прокрались к дежурке, увидели там Лейлу и не совладали с собой. Схватили скальпель и бросились на нее. Или просто вошли, пряча орудие убийства в кармане. Или ваш взгляд случайно упал на скальпель, неосторожно брошенный кем-то в лоток с инструментами. Один удар тренированной руки, и горло рассечено, девушка падает, а вы не можете остановиться и вынимаете из ее груди ненавистное сердце...
Кристина смотрела на него с ужасом, она была близка к истерике.
– Вы с ума сошли, – дрожащими губами выговорила она. – Я была бы вся в крови! Это невозможно!
– Разве из мертвого тела все еще брызжет кровь? При определенных навыках...
Кто-то постучал по оконному стеклу машины, и сыщик осознал, что сидит за рулем своей «Мазды» в ожидании бывшего участкового врача Якушкина, а не разговаривает с Кристиной Адамовой во дворе ее дома. Он опустил стекло.
– Вы Смирнов? – наклоняясь, спросил усатый мужчина. – Извините, пришлось задержаться. Думал, еду к одному больному, а их оказалось двое, дедушка и внучка. Весна, время простуд!
Они поздоровались. Доктор, отдуваясь, уселся на переднее сиденье. Он был внушительных размеров, с солидным брюшком и полными щеками.
– Мы немного поговорим, а потом я отвезу вас домой, – сказал Всеслав. – Я по поводу Елены Адамовой, помните такую? Вы были ее участковым врачом.
Якушкин долго молчал, перебирая в памяти годы работы в поликлинике. Сколько перед ним прошло пациентов! Он наморщил лоб, добросовестно пытаясь выудить из прошлого нужные данные.
– Она умерла восемь лет тому назад, – подсказал сыщик.
– Умерла-а-а? – удивился толстяк. – Вы что, из милиции? А говорили, вам нужна консультация специалиста.
– Так и есть.
– Кого, по-вашему, интересует женщина, умершая восемь лет назад? Либо милицию, либо...
– Я частный детектив, – признался Смирнов. – Действую по поручению вашего коллеги. Знаменитый хирург Адамов, а женщина была его женой.
– Вот оно что! А ведь вы правы. Елена Адамова... Да-да! Господи, неужто восемь лет минуло? Не буду хвастать, что лечил ее. Адамов сам врач, и я при его больной жене исполнял весьма странную роль.
– Какую?
Якушкин пожал плечами:
– Ну, подстраховки, что ли. Адамов все же хирург, а не терапевт. Иногда я по его просьбе привозил с собой кардиолога или невропатолога. У Елены... отчества, к сожалению, не помню, был целый букет болезней со смазанной симтоматикой. Но ни одна из них жизни не угрожала.
– Отчего же тогда умерла первая жена Льва Назаровича?
Бывший участковый врач долго молчал, думал.
– А почему вы самого Адамова не спросите? – наконец поднял он глаза на сыщика. – Ему-то лучше всех известна причина смерти.
– Я спрашивал, – схитрил Смирнов. – Хочу еще ваше мнение услышать.
– В свидетельстве о смерти указано: внезапная остановка сердца.
– Такое бывает?
– В принципе, да. Довольно редко. – Якушкин поежился, как будто воротник пальто давил ему шею. – Вскрытия не было, Адамов не позволил. У него был покровитель, который помог избежать формальностей – морга, заключения патологоанатома и прочего.
– В этом была необходимость?
– А как вы думаете? Умерла молодая еще женщина, которая не страдала тяжелыми недугами. Сердце у нее барахлило, не спорю. Но, как участковый терапевт, я не ожидал подобного исхода. У меня возникли сомнения.
– И вы промолчали?
– Мне посоветовали держать язык за зубами! – разозлился Якушкин. – Все! Больше я вам ничего не скажу.
В свете фонарей летящий с неба снег казался падающими серебристыми блестками, как в театре. Дома, деревья и прохожие терялись в его зыбкой пелене.
Ева вмиг оказалась с ног до головы в пушистых снежных хлопьях. Она шла, не чуя под собой ног. Мысль о том, чтобы позвонить Смирнову, вспыхнула и погасла. Он не поймет: начнет подтрунивать, смеяться, а еще хуже – намекать, что у Евы не все в порядке с головой. Ей не хотелось выглядеть глупой фантазеркой в его глазах.
В конце концов, бестелесный дух опасен не более, чем эти сверкающие в неоновых отсветах снежинки. Что он может ей сделать? В крайнем случае, она просто постоит в тупичке в ожидании свидания с потусторонними силами, да и отправится восвояси. О таком лучше никому не рассказывать. Не только Смирнов может принять ее за ненормальную, но и другие тоже.