Следуя утвердившемуся обычаю, в 958 (1551) году, когда [сему] бедняку минуло девять лет, [государь] взял его в свой благородный гарем и свое ближайшее окружение. Три года провел [он] в семье того благочестивого монарха в числе слуг того добродетельного государя, пока в 961 (1554-55) году властительный родитель [наш] не оставил службу государю и не избрал угол затворничества. Племя рузаки единодушно просило шаха Тахмасба пожаловать управление [сему] несчастному, и во исполнение их желания [государь] возвысил [сего] бедняка в возрасте двенадцати лет до звания эмира и пожаловал [ему] области Сальян и Махмудабад[1139], относящиеся к Ширвану.
После трех лет управления, когда умер Шайх Амир билбаси — его[1140] наставник и векиль, земли Сальяна были переданы другому, а [сей] несчастный на летних пастбищах Харракана[1141] /451/ удостоился свидания с государем. [Этого] бедняка поручили дяде с материнской стороны — правителю Хамадана Мухаммади-беку, который [и] заменил ему отца. Тот благородный принял безумца как сына и выдал замуж за несчастного свою дочь. Шах Тахмасб определил средства на содержание [этого] бедняка и на нужды племени рузаки с окрестностей Хамадана, и последующие три года тот прожил в Хамадане.
После мятежа Султан Байазида, который прибыл на службу к шаху и был арестован, [после] обмена послами с Турцией [шах] вновь, являя внимание и ласку, доставил покойного родителя в Казвин, передал ему должность эмира [племени] рузаки и пожаловал район Карахруда, относящийся к Куму, направив его туда. Несколько лет спустя покойный родитель вновь оказался не в состоянии переносить заботы, связанные с управлением, которые не соответствовали его образу мышления, и государь, чье место в раю, вторично звание эмира [племени] рузаки передал ничтожному бедняку и назначил из податей мал-у-джихат с Исфахана жалованья и кормовые [его] мулазимам[1142]. [Сей] несчастный занялся службою [при дворе] в Казвине и в течение последующих двух лет не оставлял ее.
Затем божественное предопределение повелело схватить Хан Ахмада Гилани[1143], наместника Бийе пиша, и намерение покойного шаха покорить его вилайет окрепло. Он назначил [сего] бедняка вместе с несколькими кызылбашскими эмирами на охрану и защиту тех земель. Другие кызылбашекие эмиры не только не выполняли своих обязанностей в соответствии с желаниями покойного государя, но, наоборот, они положили начало тирании и несправедливостям, чиня в отношении раийятов насилия и притеснения, чего нельзя сказать[1144] об [этом] несчастном, сколь основною своею целью он почитал довольство творений и творца. Стихотворение:
Желая снискать государево расположение, он оказывал раийятам разного рода милости и покровительство и так обходился [с ними], что удостоился похвал [со стороны шаха]. Государь несколько раз посылал ему отмеченные милостью послания такого рода содержания: “Совершенство справедливости и отеческого отношения к подданным [нашим], ваша замечательная смелость и мужество явны и очевидны пред блестящей мыслью [нашего] августейшего величества. Будешь ты почитаем в обоих мирах!”
Словом, благодаря настояниям того падишаха — творца правосудия — дело дошло до того, что [сему] несчастному с четырьмястами пятьюдесятью конными и пешими пришлось выдержать сражение с неким Султан Хашимом, который, будучи населением Гиляна как один из потомков здешних владетелей поставлен на правление, возглавил восемнадцать тысяч пеших и конных и пошел войною на [этого] бедняка. По воле всемогущего бога, поражение выпало на долю того презренного, и около тысячи восьмисот гилянцев погибло в той битве — из их голов было построено три минарета. Кроме этой там были одержаны и другие предначертанные богом победы, и божественное покровительство сообщило еще больший блеск и великолепие счастливой судьбе этого жалкого неудачника.
Сколь природе его внушал отвращение гнилостный воздух Гиляна и многочисленные болезни, которым подверглось большинство здоровых[1145] [людей] рузаки, сей бедняк возымел желание оставить Гилян и сообщил об истинном положении своих дел его величеству государю. После семи лет, проведенных в тех краях, он получил разрешение уехать и явиться в Казвин /453/ ко двору шаха. [Государь] выразил желание, чтобы бедняк остался при августейшем стремени. Но поскольку дела кызылбашей пришли в расстроенное состояние и приняли другой оборот — кызылбашские племена и аймаки разделились на два лагеря, а шах Тахмасб по [своей] старческой слабости был не в состоянии управлять ими, ожидалось, вот-вот они набросятся друг на друга и начнется всеобщая резня, — [сей] несчастный счел неразумным там оставаться и испросил его направить в любую из сторон богом хранимой державы.
1141
Видимо, имеется в виду район Харракан (Харракайн) в Ираке Персидском, к северу от Даргузина и Хамадана (Le Strange,
1142
Упоминание Шараф-хана о выплате “жалований”