Наименее оригинальны и ценны первые пять глав Шараф-наме, составляющие первый раздел. Это главы о правителях Диарбекира и Джезире, Динавера и Шахризура, Лура Большого и Малого и о государях династии Айюбидов — сжатая компиляция данных из упомянутых выше источников: Зубдат ат-таварих, Та'рих-и гузиде, Мир'ат ал-джанан и др. (эти главы занимают лишь седьмую часть первого тома издания В. В. Вельяминова-Зернова).
Несмотря на свой компилятивный характер, они тоже представляют для исследователя интерес, объединяя разрозненные сведения, которые зачастую остаются для нас неизвестными или недоступными. Кроме того, изложение Шараф-хана местами несколько отличается от первоисточников. Значительны расхождения в написании названий лурских племен в сочинениях нашего автора и Хамдаллаха Казвини. Вполне возможно, что этот факт объясняется не столько неточностью Шараф-хана, сколько внесенными им коррективами.
Шараф-наме отличает точность сообщаемых сведений. Несмотря на внешнюю приверженность османскому султану, вынужденную его положением турецкого вассала, Шараф-хан остается при изложении событий объективным автором. Дифирамбы его в адрес султана звучат лишь как необходимая официальная лесть, с одинаковой гордостью он перечисляет похвалы, которых удостоился и от шаха Тахмасба, и от его врага султана Мурада III. Отсутствие тенденциозности, делает Шараф-наме особенно ценным источником.
Шараф-хан с горечью констатирует отсутствие у курдских племен согласия и единства[97]. Его основная задача — показать, что существует курдский народ, который имеет свою историческую территорию[98] и что у этого народа есть своя история. Курдистан остается фактически непокоренным — вот основная идея, которая, на первый взгляд незаметно, пронизывает все сочинение. “Если некоторые из султанов, — пишет Шараф-хан в предисловии, — и устремляли все старания на завоевание и покорение Курдистана и переносили неописуемые трудности и лишения, то в конце концов они раскаивались и снова передавали [те земли их] хозяевам”[99]. “Кто захочет покорить Курдистан, — пишет далее автор, — будет иметь дело прежде всего с правителями Бидлиса и с племенем рузаки”[100]. Эти высказывания весьма недвусмысленно показывают нам истинные взгляды Шараф-хана, несмотря на обилие пышных эпитетов в адрес турецкого султана.
Сочинение Шараф-хана свидетельствует о том, что правящей курдской верхушке не чужды были зачатки национальной идеологии. Он посвятил свой труд именно истории курдов, понимая под курдами все разрозненные, говорящие на сильно различающихся диалектах курдские племена, часть которых придерживалась таких неприемлемых и презренных[101], с точки зрения правоверного ислама, вероучений, как езидизм.
Слава, которую принес этот труд его автору, вполне заслуженна. Помимо его совершенно оригинальной тематики и большой ценности как исторического источника, Шараф-наме является одним из лучших памятников персидской литературы XVI в.
Сочинение, за исключением пяти первых глав, о которых говорилось выше, написано образным выразительным языком, иногда заметно стремление к изысканному языку рифмованной прозы. Заметно влияние цветистого стиля сочинений Шарафаддина 'Али Йазди и Мирханда, которых Шараф-хан охотно и довольно часто цитирует. Метафоры и стихи, которыми пересыпан текст, не затеняют, как правило, изложения исторических событий, не превращают его в условное трафаретное повествование.
Научную ценность труда Шараф-хана трудно преувеличить. По словам Мулла Джамил-банди Ружбайани, сочинение Шараф-хана стало “настоящей курдской энциклопедией”[102]. Именно на этом сочинении базируются наши знания по средневековой истории курдского народа, “внесшего так много в культуру Востока. Этот народ растерял своих сынов под обличьем иранцев, турок, арабов, армян, растерял сынов, имена которых в качестве имен славных поэтов, музыкантов, полководцев украшают историю народов, много содействовавших сложению подхваченного европейской и русской наукой представления о курдах как о народе, не только неспособном к культурному творчеству, но даже и к восприятию чужой культуры”[103]. Замолченным историей народом называл курдов Н. Я. Марр[104]. Именно на основании тщательного изучения Шараф-наме можно восполнить этот пробел, с тем чтобы в истории народов Востока нашла отражение и история курдского народа.
98
Автор дает определение территории, населенной курдами, включая обширную область от Малатии до Персидского залива. До Шараф-хана Курдистаном со времен Сельджуков именовали земли между Азербайджаном и Луристаном и районы к западу от Загроса (см. EI, t. II, р. 1130).