И я смогла насладиться вполне себе киношным полетом небезызвестного нам безкрылого. А тот в этом самом полете успел еще и высказать пару «ласковых» слов моему защитнику. Ей-Богу, у него такой обширный запас ругательств, пора за ним записывать.
— Какого Шэтта, ты похитил мою Шаями? — глубоким рычащим тоном процедил мой великолепный демон, быстро подходя к лежащему на песке Шону, низко наклоняясь и подтягивая того к себе за лацканы пиджака.
— Мы встретились по делу, как и договаривались, — спокойно ответил Артеш, вытирая ладонью выступившую из носа кровь. Подняться он при этом не пытался.
— Ты приказал! Вы ни о чем не договаривались! — вновь прорычал Шран.
Эпичное, между прочим, получилось зрелище. Распростертый бедный недодемон, которому и так сегодня досталось от местной Богини, и истинный злой и неподражаемый демон, с потемневшим от гнева лицом, пылающими глазами и мега крутыми крыльями, парусами раскрытыми за его спиной. Микеланджело бы, будь он здесь в эту минуту, побросал бы все свои занятия, но запечатлел эту картину в красках на холсте или иной надлежащей поверхности в масштабе один к одному.
— ЧТО. ТЕБЕ. НУЖНО. ОТ. МОЕЙ. ЖЕНЩИНЫ. ШОН?!?
Моей??? Меня назвали «моей»??? Не просто Шаями, «ожидаемую» по воле закона, традиций, навязанную по воле сильных мира сего, а «моей женщиной»??? Ух, ты…
[1] Стихи автора — Лидии Бова.
Глава 25
Признание, или критерии любви
Как понять, что ты влюбился?
Я не говорю о безусловной любви к родителям, братьям, сестрам, детям. Я имею в виду того, кто стал дорог тебе, ценен больше всех и вся на свете. О ком думаешь каждый день, час, минуту. Мысли о ком въелись в подкорку так основательно, что не вытравить и не перебить их. Он в твоих снах, спокойных и страстных. Он единственный и бесконкурентный партнер в твоих начинаниях. Он — твоя великая мечта и твоя самая колоссальная боль.
Но, если в своих чувствах еще можно быть уверенной, то как понять, что ты любима?
Наверняка, многие хоть раз в жизни сталкивались с подобным вопросом. Он любит, если дарит цветы и подарки? А если зовет на свидания в кино и кафе? Он любит, если готов оберегать от боли и унижений, готов поддержать в трудный период, удержать от совершения необдуманных и поспешных поступков, готов предостеречь от ужасной ошибки судьбы? Он любит, если не просит ничего взамен, а просто желает быть рядом, в том числе тогда, когда у тебя настроение «лежать перед телевизором и бездумно щелкать пультом»? Критерии применяются различные, но кто-то слышит только слова, а кто-то спешит примерить роль «любимого» лишь по тем действиям, что в отношении него осуществляются.
Мне никогда не говорили «люблю»….
Я нравилась, восхищала, возбуждала, бесила, выводила из себя, меня даже ненавидели (да-да, до сих пор не знаю, почему). Моих чувств в паре часто было достаточно. Я нацепляла на нос потрепанные старенькие «розовые очки», что были со мной с первых дней жизни, и безмерно верила, что если люблю я, то любят и меня. Пусть и не говорят этого вслух.
Однако недавно мое мнение о чувствах кардинально изменились. Я мечтала узнать, что любима тем, кто заполнил собою всё, что окружало меня в последнее время. Пройдя определенную возрастную веху, я перестала наслаждаться «ванильными» нежностями. Не смотрела такие фильмы, не читала книг, избегала мимимишность юношей и девушек, что растворялись в гипертрофированных гормонами эмоциях.
Я искала реального мужчину, с настоящими душевными порывами, не подделку, и, кажется, я его нашла. Мой сильный, смелый, чуткий, добрый, страстный. Мой «демон», что в данный момент с яростью зверя защищал меня, впиваясь пальцами в одежду Артеша, но с явным намерением переместить их на шею своего главы. Естественно, я не могла позволить свершится этому. Шон поступил низко и подло, но мы разрешили все противоречия. Простить его я не простила, но обязательно подумаю над этим как-нибудь на досуге. А пока:
— Шран, брось каку, — надеясь как-то разрядить обстановку, высказалась несколько по-детски. Достигнуть должного эффекта с первой попытки не получилось. На напряженной мужской спине не дрогнул ни один мускул, по-прежнему удерживая в воинственном состоянии выстрелянные в стороны крылья.
— Послушай СВОЮ женщину, отпусти меня, — тихо проговорил Артеш, глядя в глаза перевозбужденного демона.
Я шагнула к запутанной композиции из двух тел, протянула руку и положила раскрытую ладонь между лопаток Шрана. Сердце любимого бешено билось, рвалось наружу, металось, как дикая пичужка в клетке. Провела вверх, перебирая шелк волос, вернулась обратно. Успокаивая, приручая.
— Со мной ничего не произошло. Всё хорошо, — убеждая, и прежде всего себя, прошептала и наклонилась ниже, упираясь лбом в место, где явственно слышался звук зашкаливающего пульса.
От прикосновения по телу Шрана прошла волна дрожи, она сорвала сковывающие цепи и вырвала рваный выдох из горла демона. Он разжал пальцы, и не ожидавший этого Артеш довольно жестко упал на песок. Рядом с ним на колени опустился мой Шият, словно его ноги ослабли и прекратили держать хозяина в вертикальном положении.
Запрокинув голову назад, Шран произнес:
— Я боялся, ты уже не вернешься ко мне… Решил, что потерял… И это оказалось невероятно больно. Я обыскал каждый клочок города, все парки и сады, ходил к морю, но тебя нигде не было. Эта станция последняя, и я почти лишился надежды…
Горький всхлип — смесь жалости и счастья — осел теплым воздухом передо мной. Обхватив любимого руками, я крепко в замок сцепила пальцы и вжалась в уставшего мужчину, не оставив между нами и грана пространства. Он — моя сбывшаяся мечта и самая сладкая боль….
Ночной ветер играл с пустынной пылью, подбрасывая ее и создавая сотни красочных фейерверков. Потом он с тонким свистом проносился мимо нас, осыпая красным золотом, как молодоженов на свадьбе звонкими монетами. Первый спутник Шарэттэ, вовсю главенствующий в небе, под странным углом освещал каменный пейзаж Шансу, ломая привычную картину и превращая ее в мазки безумного художника.
Вот бы остановить мгновение, с его красотой, тишиной и невысказанными, но пОнятыми признаниями, и остаться в нем подольше, чтобы успеть насытиться им, насладиться.
— Могу официально засвидетельствовать ваши отношения прямо здесь и сейчас, — раздался серьезный и непроницаемый голос Артеша. Позабытый он сидел все на том же пятачке и вытирал под носом кровь.
Вот же недодемон! Такой момент испортил. Может стукнуть его, если уж Богиня не сподобилась…
— Еще одно слово, и ты долго не сможешь свидетельствовать о чем-либо, — беззлобно прорычал заметно успокоившийся Шран. Артеш рассмеялся, но благоразумно говорить ничего не стал.
Покидали Шансу по отдельности. Мы с моим Шиятом переместились на станцию, что была ближе к дому. Именно в этом месте я впервые появилась на Шибаяну и влюбилась в него без оглядки. В отличие от красной пустыни, где властвовала ночь с её вечными лунами, здесь не разменял и половины поздний вечер с серыми сумерками и надвигающимся закатом. По городским улочкам прогуливались романтически настроенные парочки, не желавшие расставаться; кое-где раздавался дерзкий смех демониц, вышедших на охоту за одинокими мужчинами. Они такие, они могут. Повсюду яркими огнями горели витрины ресторанов и питейных заведений, по-прежнему принимавших посетителей.
Домой не хотелось. Я понимала, что наш волшебный вечер закончится в тот миг, когда мы переступим порог дома. Определённая черта, которую пока не была готова перейти.
Со станции шли под ручку, как школьники, внезапно познавшие «взрослое» чувство любовь. Возникшее молчание не тяготило, а, наоборот, пьянило и возбуждало. Воздушные пузырьки, как от шампанского, бурлили в крови, создавая неповторимое состояние невесомости, побуждая постоянно и беспричинно улыбаться. Всем и каждому, кто попадался по пути.