Лика поздоровалась. Телуктемелак любезно предложил ей сесть, хотел было предложить чашечку чая, но потом, повнимательнее разглядев посетительницу, передумал: эта гордячка не захочет скрасить его однообразную холостяцкую жизнь даже на один-единственный вечерок.
- Ну и что у вас, юная леди?
- Я требую, чтобы меня оставили в покое, - твердо ответила девушка и напряглась, ожидая убийственного ответа.
Она готова была вскочить с места и броситься бежать, если хозяин кабинета кинется на нее прямо через стол. Но он вовсе не думал менять свою вальяжную позу.
- Так что же, - голос его обрел отработанное укоризненное звучание, а в глазах загорелся недобрый огонек, - вы не желаете жить единой жизнью со своей семьей, со страной, со всей планетой?
Лику немедленно должен был охватить стыд, да вот только не на ту напали.
- Только, пожалуйста, не врубайте ваши Магины, - вкрадчиво попросила она. - Я, конечно, не пересилю ИЗМ и уйду ни с чем, но переделать вы меня сможете, только убив.
- Ой-ей-ей, как страшно! - зацокал языком Телуктемелак, помрачнел, пытаясь скрыть свою злость. - Но ведь иного пути, кроме смирения, нет, снова попытался убедить ее. - Магины и магическое преобразование лунного и подлунного мира - данность если и не от бога, то уж по крайней мере от самой Истории.
- А как же тогда крепостные? - Это был заранее припасенный убойный аргумент. Речь шла об островках стабила и их вольных жителях, которые надежно защищены от произвола Небожителей.
Чиновник отвечал ей, стараясь придать голосу отеческие интонации:
- По сути, они не живут. Все силы, время, вся их энергия уходят на противодействие судьбе. Год за годом круглые сутки раскручивают они в обратную сторону барабаны, вращают назад мельницы. Но стоит им хоть на минуту остановиться, все их усилия тут же идут насмарку. Это все равно что пытаться повернуть вспять Время. Жалкий жребий, надо сказать...
- По крайней мере, они борются, - не сдавалась Лика. - Лучше умереть стоя...
- Одна маленькая, но гордая птичка... - вдруг произнес Телуктемелак по-русски с кавказским акцентом и одарил ее снисходительной улыбкой. - Так почему же вы, милочка, не пошли к крепостным, не попросили включить вас в их братство, а отправились сюда - за тридевять земель?
Девушка молчала. Действительно, почему? У нее даже мысли не возникало на всю жизнь запереть себя в тесной крепости и вести изнурительный, полуголодный образ жизни, занимаясь тяжелой, неинтересной работой, тем самым почище любого ИЗМа поломав собственную судьбу.
- Тут уж или - или, - добивал ее заместитель председателя. - За каждое удовольствие надо платить: хочешь быть свободным - садись в тюрьму стабила, хочешь жить в большом мире - будь открытым для ИЗМЕНЕНИЙ, хочешь сам ИЗМЕНЯТЬ жизнь - исхитрись заработать денежку.
- То есть в покое меня не оставят, - подвела черту под их разговором Лика.
Телуктемелак кивнул, затем произнес извиняющимся тоном:
- Простите, но там еще много желающих. Очередь. И дверь за ее спиной сама собой широко распахнулась.
- Приятно было познакомиться. - Сановник обнажил белоснежные зубы. Привстал и чуть поклонился, разведя руки.
Лика ничего не смогла сказать в ответ. Склонив голову и не глядя по сторонам, девушка побрела восвояси.
Лунные красоты больше не пленяли. Бесконечная шумная, иллюминированная ночь все сильнее угнетала ее. Возникало ощущение, что девушка спит и этот дурной, зловредный, назойливый сон никак не кончается.
По улице текла хохочущая, громко разговаривающая, толкающаяся толпа. Лика даже не заметила, как гибкая сноровистая рука просунулась к ней под руку, ловко открыла замочек сумочки и двумя пальцами вынула портмоне с остатками денег, документами и обратным билетом. Ни "добрая", ни "злая" силы, которые порой раздирали девушку на части и вели вокруг нее настоящие сражения, на сей раз не проявились. Видимо, их обеих это устраивало.
Пропажу Лика обнаружила только в гостинице, в своей комнате. Она вскрикнула и рухнула на кровать.
ГЛАВА 7
ГОЛЫЕ В ГОРОДЕ
1
Прикрытие, обеспеченное "Луна-Шансом", полностью нейтрализовало вражеские происки. Теперь Георг фор Белкин как бы существовал вне магического пространства и действовал исключительно сам по себе. Весьма необычное ощущение - быть голым. Домард впервые в жизни мог почувствовать, что испытывали предки, когда Магин не существовало в природе. Рассчитывать только на собственные силы, не иметь ни малейшей подсказки, никаких чудес, способных создать сухой пятачок в болотной топи или горящий камин в полярных снегах.
Встреча со стариком дворецким состоялась в его маленьком домике на берегу пруда, с трех сторон окруженного ивовыми джунглями. Генрих Вайфель был белый как лунь и походил на сбрившего бороду и коротко подстриженного Сайта-Клауса Обрамленные седыми ресницами маленькие его глазки слезились, и он то и дело промокал их клетчатым носовым платком.
Обстановка гостиной (она же столовая и кабинет) была скромной, но аккуратной и добротной. Вайфель жил, что называется, строго по средствам на пенсию и проценты со сделанных во время работы в Доме фор Белкиных накоплений. Гостиная пропиталась запахом антикварной библиотеки и вовсе не походила на богадельню. Обилие старинных книг и плоских фотографий на стенах наводило на мысль, что хозяин дома - человек, живущий исключительно прошлым. Впрочем, это не редкость среди одиноких стариков. Царящий в коттедже порядок говорил о природной аккуратности бывшего дворецкого.
- И зачем я только согласился?.. - в который раз пробормотал старик.
Вайфелю было жалко самого себя, своего спокойствия, остававшихся ему нескольких лет сытой, размеренной жизни, ведь он отлично понимал угрозу, отныне нависшую над ним.
- Ваш батюшка, как сейчас помню, всегда интересовался земными женщинами. Считал, что наши им в подметки не годятся. Одно время у него даже присказка такая была: "На Земле леди, а на Луне - хм... бабы". - Он заменил сочное словцо.
Распахнув дверь ударом ноги, в комнату ворвался чумазый взъерошенный малый с остро отточенной саблей. Он быстро вращал ею, со свистом рассекая воздух. Наверное, хотел взять на испуг. Зрелище и правда было весьма впечатляющим: нападавший покалечил книжный шкаф, расчертил острием обои и повалил на пол этажерку с какими-то реликвиями. Но кровавый бой так и не состоялся: Георг выхватил из кармана пистолет, заряженный капсулами со снотворным, и в упор выстрелил ему прямо в лицо.
Нападавший в последний раз взмахнул руками, разбив саблей один из плафонов, рухнул грудью на обеденный стол и картинно сполз на пол.
- Паршивец... - укоризненно покачав головой, пробормотал Генрих Вайфель. Он надел очки и огляделся, оценивая нанесенный дому ущерб.
- Нам надо убираться отсюда, - объявил Домард. - Меня засекли и теперь не дадут поговорить.
- Я никуда не пойду, - тихим голосом ответил отставной дворецкий.
Георг понял, что спорить со стариком бесполезно: это пустая трата драгоценного времени.
- Я продолжу, если вы не против... И вот однажды ваш батюшка, Царствие ему Небесное, никого не предупредив, исчезает на целый месяц. И если б не записка, найденная на его письменном столе, где говорилось, что он убыл на Землю, мы бы подняли на ноги весь город...
Стреляли через окно. Пуля прошила стеклопластик и, вонзившись в стену, разорвалась. Расщепленная дверь могла теперь сгодиться лишь на растопку, а висящий над камином портрет Андрея фор Белкина был порван в клочки.
Снаружи кипел бой.
- Давайте сядем на пол, - предложил Домард. - Так будет безопасней.
На этот раз старик не стал с ним спорить. Георг откатил мертвеца в сторону, и они с Вайфелем разместились около стола на некогда пушистом, а теперь уже изрядно вытертом ковре. Георг сел по-турецки, старик же вытянул ноги и привалился спиной к спинке кресла.