Онемели и на шхуне, увидев капитана Крэдока стоящим на фальшборте с какими-то обрывками на руках. То есть простоял Крэдок ровно столько, чтобы в наступившей тишине успеть крикнуть:
— Берегитесь! Это — барк Шарке!
И, согнув (спружинив) ноги в коленях, оттолкнулся от фальшборта так, чтобы оказаться как можно дальше от корпуса судна.
Нет, конечно, участь его, Стивена Крэдока, была предрешена. Пираты готовились к бою, мушкеты уже были у их ног — да и в кого им теперь оставалось стрелять? Ведь тем, на шхуне, Крэдок все если не сказал, то — показал… Фалы, которые там еще держали матросы в нерешительности, немедленно были задействованы для поворота парусов. И — повернули штурвал!
Между тем Шарке спас свой барк! Если бы и он сейчас заразился захватившей всех страстью застрелить беглеца (однако ведь и не сразу попали в того, кто, хлебнув воздуха, опять и опять плыл под водой — сначала расстреляли слетевшую с его головы шляпу), если бы он, Шарке, допустил продвижение судна хотя бы еще на два-три кабельтовых (в поле досягаемости пушечного огня), то в крепости опомнились бы от такой превратности и начали бы стрелять уже не холостыми. Однако капитан Шарке не только умел держать себя в руках (поражаясь его хладнокровию, вспоминали холодную рыбью кровь), но и обладал реакцией акулы (хотя бы и рыбы тоже): парусная команда грот-мачты тотчас услышала его самого, а к фок- и бизань-мачтам помчались вестовые…
Впрочем, развернуться еще быстрее удалось потому, что судно поворачивало в очередном галсе.
Юрий Сенчуров после окончания Литературного института и до своего шестидесятилетия — литературный редактор в издательстве «Художественная литература», в редакциях журналов «Огонек», «Октябрь». Его переводы и статьи — в составленных им собраниях сочинений иностранных писателей. Пишет и для детей.