– Мосье Монбальяр, – тихо сказал Мальграс. Человек в узких панталонах был Монбальяр, издатель «Скандала».
– Целых три дня как приехала итальянская певица, и до сих пор ей не предложено услуг. Это стыдно, честное слово!
Мальграс хотел отвечать: «в будущий отъезд, я…»
– Не торопитесь! Знаете ли вы, господин Мальграс, что газета должна бежать на встречу этим женщинам, и ухаживать за их матерями, при их отъезде? Сколько новой подписки?
– Пять.
– Пять! Только пять, в такой день. Скоро нам придется издавать газету из чести… А что маклеры?
– Ничего, со вчерашнего дня, – проговорил Мальграс.
– Вышвырните их за дверь… А объявления?
– Страница занята.
– Нумер готов? Что в нем есть? Передовая статья? Грендю принес свою статью? о родинках Парижа?
– Я не видал, – отвечал Мальграс.
– Грендю? – сказал Молланде, – разве вы не знаете? Он уезжает; он получает шесть тысяч франков в год, чтобы сопровождать на Восток хорошо пожившего молодого человека.
– Это глупо, – проговорил Монбальяр, – он так хорошо пошел, этот Грендю; он разжигал публику… Как! сделаться нянькой!.. А я-то мечтал его вывести на дорогу к славе, он бы вошел в моду, у меня прибавилась бы подписка; я ему было устроил одно дельце с одним славным молодым человеком… Это что? Корректура?
И Монбальяр взял пакет со стола.
– Да, – отвечал Мальграс, – вот вам весь номер в порядке.
– Плохой номер! – проговорил Монбальяр, перелистывая его. – Это ничего не выражает, ничего не затрагивает… Те, которых задевают в нем, отлично проспят сегодняшнюю ночь!.. А это что за глупость?
– Это стихи, – проговорил Мальграс, – знаменитого поэта… выдержки из его новой книги…
– А, – произнес Монбальяр, – я не прочел…
– Подписи, – проговорил вполголоса Молланде.
– Хорошо, тем хуже! – продолжал Монбальяр не слыша, – будем скромны эту неделю; но за то следующую мы выпустим блестящий номер! Мы низвергнем одного тенора, миллионера, актрису… и одного друга… Мы скажем про тенора, что он жиреет, про миллионера, что у него нет ни гроша, про актрису, что она старшая сестра своей матери. про друга, что мы его не знаем. Ты займешься этим, Нашет.
– Читали вы эту статью? – обратился Молланде к Монбальяру, – они вас жестоко язвят.
– Да, это один мальчик, желающий попасть к нам.
– Все же он ловко вас поддел, Монбальяр, – возразил Нашет.
Монбальяр пожал плечами.
– Пускай себе кричат. Я делаю свое дело. Ведь я плачу вам? И даже дороже, чем следует. Тогда что же? Зачем мы говорим о кокотках? А публика не говорит о них?.. Зачем мы критикуем все без разбора? А публика не критикует так же. Я освистываю тех, кого освистывают другие; тех, которые пользуются успехом, я муссирую. Мы не газета, мы – барометр. Никаких школ, никаких партий, никакой котерии; полное беспристрастие!.. Мы – публика, вот что мы такое! Или вы думаете, что публика, бросившая венок иммортелей мадемуазель Марс, поступила по-джентльменски? Она перехитрила немного даже «Скандал»!.. Скажут, что мы отбиваем хлеб от этих крикунов! Смеюсь над этим!.. И все это из-за каких-то шести сот несчастных подписчиков, которых они собрали чуть ли не силой!..
VI
Милостивые государи, – проговорил красавец собой, молодой человек, входя, – ваш слуга. Мое почтение собранию великих людей!
– Флориссак!
– Мы думали, ты умер!
– Дядя Мальграс уверял, что ты умер в своих владениях… в Блиши!..
– Фи! – воскликнул Флориссак, – я готов драться на дуэли в подтверждение того, что отлично себя чувствую.
– Так, значит, ты путешествовал вокруг света?
– Или вокруг самого себя, это гораздо дольше, – и Флориссак развалился на диване; освященный солнцем, с закинутой головой, с белокурыми волосами, которые как бы утопали в солнечном свете, он походил на Эндимиона.
– Что с тобой, Флориссак?
– Со мной? Ничего. Мне кажется, у меня сегодня меньше гения, чем вчера.
– Скажи же, дружок, – проговорил Монбальяр, – что новенького в свете?
– Ничего нет нового, кроме ново-отделанных шляп и новой совести… Солнце продолжает освещать мир. Это светило пользуется, право, странной долговечностью; оно походит на наших родителей.
– Говори за себя, Флориссак, – сказал Кутюра резким голосом. – Ты знаешь, я не люблю таких разговоров!
– Умолкаю: я уважаю все мнения, даже свои собственные.
– Да ну же, Флориссак, – снова заговорил Монбальяр, – ты должен знать кучу новостей…
– Я? Все что хотите! Со вчерашнего дня в моде зеленые платья с черным и зеленым бархатом… На Montagnes Eusses госпоже *** представили счет в сорок тысяч франков. Муж её в восторге, он боялся, что у неё совсем нет долгов. Нет, правда, вы воображаете, что я много знаю?