— Деньги. — тихо сказал Бенедикт.
— К-конечно, конечно… — Софина лениво потягивалась в клетке, пока те обмненивались деньгами. — теперь я могу увидеть её?
— Да, но мы останемся здесь, чтобы проконтролировать её. — Себастьян притворялся помошником отвергнутых. — буйная она, хоть сыворотка и подействовала.
— Конечно! — и он резко сорвал покрывало. Софина увидела перед собой щуплого паренька. Его волосы были серыми, седыми и безжизненными, но в глазах виднелось возбуждение. — Софина! — он упал на колени, резким движением открыл клетку, и вытащил из неё девушку, прижав к себе. — о-о, как же я скучал по тебе. — Он взял её за подбородок и притянул к себе, готовясь поцеловать, за что получил хлёсткую пощёчину. — Что…
— У меня вообще-то жених есть. — Софина холодно посмотрела на него и поднялась на ноги. — А теперь ближе к делу. — она направила на него косу. — Кто ты, и что тебе от меня нужно? Какого чёрта ты, и твой родственничек со мной делали?! Нахрена это всё?!
— Но… — от её крика он задрожал, а из глаз потекли слёзы. — Ты разве не помнишь меня?! Как ты могла… Жених?! — Софина ударила его ногой по щеке. — Ты ведь была единственным светом в моей жизни! Моим богом, моей любовью… Я даже твои воспоминания люблю, будто это часть меня!!!
Софина почувствовала, как по её сердцу что-то ударило. «Мои воспоминания..?»
— А с этого момента подробнее. Откуда ты знаешь о моих воспоминаниях?
— Но как же? Они были у моего отца, а я украл твою плёнку… Когда мы играли в прятки! Ты не помнишь…
— Не помню. — Холодный и чёткий ответ. — эта плёнка всё ещё у тебя?
— Да, да!!! Я храню её вот уже десять лет!
— Тащи сюда. И и тогда я может быть подумаю о том, чтобы оставить тебя в живых.
Сэмьюэль поклонился ей, ударившись головой в пол, поднялся и побежал за плёнкой, то и дело спотыкаясь и падая.
— Ебанутый. — пожал плечами Себастьян.
— Простите, — робко сказал Бенедикт. — могу ли я идти?
— Нет. Ещё пригодишься.
Сэмьюэль прибежал уже через несколько минут.
— Вот! — он протянул Софине маленький ларчик. — теперь-то ты меня не отвергнешь?
— Посмотрим. — Софина открыла коробочку и замерла. Плёнка. Тонкая плёнка, искрящаяся цветными воспоминаниями… Она сделала надрез на своей коже, заставив свою плёнку показаться и присоединила этот недостающий кусочек.
Софина будто бы плыла в тумане. Бесконечном, клубящемся тумане. И вдруг спереди появилась вспышка. Потом ещё и ещё… Миллионы ярких огней выстроились в ряд, показывая ей воспоминание. Она потянула руку к свету.
«Свет моих воспоминаний настолько ярок… Как же я хочу наконец-то их увидеть, какими бы они не были! Горестными, радостными… Я приму их! И никогда уже с ними не расстанусь!»
1874
Софина всегда была непоседливым ребёнком. Она ни минуты не сидела на месте, только и делала, что бегала туда-сюда, заставляя родителей волноваться, что она, не дай бог, поранится. Единственный способ заставить её успокоиться — рисование. Софина рисовала чем угодно, и на чём угодно. И вот, когда она заканчивала очередную картинку, лист бумаги помялся.
— Ой-ой, мне не нравится такой рисунок. Я оторву его мятую часть! — своими маленькими ручками она начала рвать лист, как вдруг её пальчик порезался о край бумаги. — Ой! — воскликнула девочка. — а что это за красная водичка? — она провела по бумаге пальцем, оставив на нём след. — здорово, я могу рисовать! — и она нарисовала красной жидкостью смайлик. — как красиво, я покажу его папе!
Гробовщик пришёл домой только к вечеру. Настроение у него было так себе, но когда он увидел Софину, бегущую к нему, размахивая рисунком, на его лице сразу же появилась улыбка.
Софина была похожа на маленький клёник в разгар осени. Её глазки всегда искрились искренней радостью… но больше всего взгляд привлекали её веснушки. Её личико было похоже на лист бумаги, на который брызнуло оранжевой краской.
— Па-а-апа!!! Смотри, что я нарисовала! — она показала ему картинку.
— Очень красиво, а что это?
— Это моя радость! — улыбнулась она. — а знаешь, из моего пальчика потекла красная водичка и ей я нарисовала картинку!
— Из какого пальчика?
— Из этого. — Она показала средний палец. На подушечке виделся маленький шрамик. — что это за красная вода?
— Это называется кровь…
— А она красивая, эта крровь! — она всегда очень отчётливо проговаривала букву «р», борясь со своей картавостью, которая уже давно прошла. — а что будет если она утечёт вся!
— С тобой ничего не будет. — ни жнецы, ни демоны от кровопотери не умирали.
— Тогда я могу взять её всю для того, чтобы рисовать?
— Я не думаю, что это хорошая идея. — вот чёрт. А ведь мелкая Софина и правда могла порезать себя специально, чтобы добыть кровь для своих рисунков. — давай лучше купим тебе краски для рисования, м? — он присел на корточки и взял её за руки.
— Хорошо! — Софина бросилась отцу на шею. — я тебя очень-очень-очень люблю!
1875
С отцом Софина виделась чаще, чем с матерью. Марта покупала ей всё, что она пожелает: одежду, игрушки, еду… Но её воспитанием занимался Гробовщик.
В то утро Софине было очень скучно сидеть одной дома, и она решила поехать навестить своего папу. В компании двух гувернанток они поехали в Лондон.
Гробовщик разговаривал с двумя людьми около своей лавки. Его собеседник выглядел подавленным, а его жена тихонько всхлипывала.
— Папочка, привет! — звонко смеясь, она подбежала к отцу и обняла его. — Знаешь, я приехала, чтобы сказать, что люблю тебя!
Увидев это, женщина ещё громче расплакалась.
— Иди, погуляй, но далеко не уходи. — улыбнулся ей жнец и легко подтолкнул, чтобы она побежала гулять.
— Хорошо! — Софина несколько минут бегала по улице кругами, а потом тихонько прошмыгнула в лавку отца. — где здесь печеньки? — Но вместо печенек она наткнулась на гробик, в котором лежало что-то, накрытое простынёй. Софина сдёрнула простынь и увидела маленькую девочку, примерно её ровесницу. У неё были широко распахнутые карие глаза. — Здравствуй… — робко сказала Софина. — а давай дружить? — ответа не последовало. — Молчание знак согласия. Я Софина, а ты? — молчание. — давай играть в молчанку? Согласна? Ну тогда на счёт три: раз, два… три!
Гробовщик и родители мёртвой девочки вошли в лавку минут через пятнадцать.
— Папа, познакомься, это моя подружка, и мы играли! — Гробовщик удивился. Как она могла играть с трупом? — мы играли в молчанку и она победила, потом играли в гляделки и она победила! А я рассказала ей смешную историю, и она внимательно слушала, но не смеялась… а ты смеялся, когда я её тебе рассказывала…
Гробовщик взглянул на девочку, лежащую в гробу. На её щеке было нарисовано сердечко.
«Для неё даже похороны обернулись весёлой игрой…» — и он закрыл её глаза.
— Спокойной ночи! — Софина погладила девочку по голове. Родители малышки тоже улыбнулись.
— Когда мы с ней сможем поиграть ещё раз? — спросила Софина, сидя на коленях у отца.
— Боюсь, никогда.
— Почему?
Гробовщик решил сказать всё, как есть.
— Потому что она умерла.
— Что значит «умерла»?
— Это значит, что она больше не может жить. Она не видит, не слышит, не чувствует и не может думать…
— То есть она спит? — Софина зевнула.
— Да, она уснула навсегда.
— Тогда её нужно разбудить… — она устало положила голову на плечо Гробовщика.
— Да… А вот тебе наоборот нужно поспать.
— Домой поедем?
— Нет. У меня ещё есть работа. Хммм… — он задумчиво осмотрел комнату, а потом взял Софину на руки и уложил её в гробик. — вот, спи тут.
— Это кроватка, для тех, кто умер?
— Так тоже можно сказать.
— А… Я тоже умру когда-то? — в её голосе промелькнул испуг.
— Нет. — и это была правда. — ты бессмертна, в отличии от людей.