— Это не ежевика, — принюхалась она, — скорее и вправду лох. Как дела у Дэва?
— Как обычно, — ответил я, глядя на распечатку, принесенную ею. — Значит, ресторан. Еще один.
Зои только улыбнулась. Она была добра ко мне, давала мне работу, а я в ней нуждался и не мог не испытывать чувства благодарности. Однажды вечером, когда у нас с Сарой все пошло наперекосяк, я излил Зои — как старому другу — свою душу, рассказал обо всех ошибках, совершенных мною на жизненном пути. Я тогда был излишне откровенен, не в меру пьян и ощущал себя совершенно потерянным. Я сказал ей, что, если бы мог начать все заново и если бы у меня было что-то свое, творцом чего мог бы быть я сам, все было бы по-другому. Несмотря на все, что случилось с тех пор, и разделяющее нас расстояние, я должен проявлять к ней справедливость, как она ко мне. Ей, несомненно, очень понравился последний обзор; что-то в нем затронуло душу этой девушки, считавшей себя искушенной во всем женщиной, — но стоило мне об этом подумать, как в моем воображении возникла следующая сцена. Шеф-повар «Хамсина» с нетерпением ожидает возвращения официанта, посланного за газетой. Он знает, что его ресторан наконец-то отметили в прессе, и думает: «Вот и нас почтило своим вниманием ресторанное сообщество. Прислало эксперта, поездившего по миру, и действительно разбирающегося в светской жизни. Чем же он порадует меня? Какими словами он описал чудеса, творимые мною на кухне?» И тут вбегает официант, размахивая над головой влажным от дождя экземпляром «Лондонских новостей». Шеф читает заголовок: «Пустое место», — и эти слова навсегда будут пульсировать в его разбитом сердце. Сейчас, когда внутри его ворочается отчаяние, а глаза застилает пелена, он и помыслить не может, что все это ничего не значит. Но все в порядке. Завтра вечером в «Хамсине» будет столько же посетителей, сколько и сегодня. Никому нет дела до того, что написано в статье. Даже меня это занимало, только пока писал статью, потом же я сел смотреть очередную серию «Слабого звена». Ну а господин Хамсин? Господин Хамсин запомнит эти слова до самой смерти и никогда больше не будет так уверен в своем кулинарном таланте. И все это из-за человека, давно уже забывшего, что именно он заказал.
Я тряхнул головой. Видение исчезло.
— Где этот ресторан?
Пусть он будет где-нибудь в центре. Только не в Хэрроу, не в Аксбридже и не в Мадшуте. Последнее, чего мне хочется в этой жизни, так это битый час тащиться до Мадшута и есть там за свои деньги в плохом китайском ресторане.
— Шарлотт-стрит, — улыбнулась Зои.
Шарлотт-стрит. Я был там. Только вчера.
Синее пальто. Модные туфли. Улыбка.
Что, если бы я попробовал поговорить с ней вчера? Нормально поговорить?
— Для тебя заказан столик на шесть часов.
— На шесть? Должно быть, у тебя неплохие связи.
Она ухмыльнулась. Я опять вспомнил университет.
Когда мы успели так измениться? Может, мы все еще только прикидываемся взрослыми, пресыщенными и желчными? Не знаю, правда, на кого мы пытаемся произвести впечатление: на мир или друг на друга.
— По мне, так для нас подходит любое время. Спроси, что они сами предложили бы, закажи это, сохрани чек, не наглей и плати за выпивку сам. И еще: не планируй ничего на вечер вторника.
— Почему?
— Пойдешь на открытие галереи.
— Но я же ничего не понимаю в искусстве.
— Это работа! — отрезала она. — Я думала, тебе она нужна.
По дороге домой я знакомился с аудио- и видеодисками, о которых мне надо было написать, пытаясь придумать, как бы получше обыграть их названия. Дома меня ждали письма, присланные по электронке, но мне совершенно не хотелось их читать. В них говорилось, каким дураком я себя выставил, что мне надо повзрослеть, решить проблемы с психикой и так далее.
«Джейс, — писал Бен. — Не хочешь ли пойти выпить кофе? Было бы неплохо поболтать».
Удалить.
«Джейсон, это Анна, — письмо от лучшей подруги Сары. Она с нетерпением ждала этой помолвки, чтобы получить возможность посуетиться, устраивая девичник, и купить розовые крылышки для всех участниц их традиционного похода по барам. — Я думаю, тебе надо критически взглянуть на себя и, может быть, бросить пить. Это нездоровое пьянство, Джейсон, алкоголь усугубляет ситуацию. А еще ты должен оставить в покое Сару и Гарета. У тебя был шанс, ты его не использовал, и теперь должен отнестись к этому как взрослый».
Удалить.
Следующее письмо… О…
Гэри.
«Джейсон. Послушай, приятель. — Я поморщился. Он написал „приятель“, он пытается быть дружелюбным. Хуже, он пытается выглядеть понимающим. — Сара не знает, что я тебе это пишу, так что пусть это останется между нами… — Разумеется, она знает, Гэри. Ты сам ей сказал, и ей показалось, что это плохая идея, но ты решил вести себя как взрослый, и тогда она, наверное, сказала: „Вот за это я тебя и люблю. Господи, как хорошо встречаться с по-настоящему взрослым мужчиной“. А потом, пока ты писал письмо, она стояла у тебя за спиной и читала. — Я увидел твои комментарии, и хочу сказать, что представляю, как ты себя чувствуешь. Я бы тоже не хотел потерять Сару. Случившееся указывает на наличие каких-то нерешенных вопросов. Если захочешь поговорить…»