Что еще могло распалить необузданное воображение нашего фантаста, нежели подобное предложение? Он пообещал, что с наступлением ночи присоединится к ним.
Сразу же после этого он смог наконец отправиться на поиски своей возлюбленной, чтобы припасть к ее ногам. Нежная сцена, которую мы намеревались описать здесь, была словно списана со страниц захватывающих романов, в большом достатке имеющихся у сего джентльмена.
— Мисс Бреретон, — началась его рапсодия, — вы — олицетворение божественного создания! Только сама судьба могла поместить вас среди смертных, и только ради меня одного. Потому что разве вы — не та материя, из которой сотканы мечты?
Теперь должна была последовать пауза, которая была необходима нашему джентльмену, для того чтобы настроиться на нужный лад и принять соответствующую позу. Кавалер должен стоять на коленях, цитируя строки из «Послания к Аугусте», переложенного на стихи лордом Байроном и заученного наизусть его почитателем:
Не стоит более говорить о том, как разворачивалась эта драматическая презентация. Предоставим остальное воображению, пребывая в уверенности, что представление получилось изумительным. Нашлось место и описанию страстного желания и терзаний, вызванных долгой разлукой. Короче говоря, декларация сэра Эдварда получилась столь же пламенной, как и его страсть, делая честь его искусству соблазнителя.
Достаточно будет упомянуть о том, что в тот же самый день дело было сделано, и его возлюбленная одарила его своим согласием, на что не могла и надеяться ни одна героиня из прочитанных им романов.
Сэр Эдвард, вдохновленный одержанной викторией, был готов встретить любое испытание лицом к лицу. Он уверенно шагал к жилищу Доусона, дабы сдержать свое обещание. Отсюда вместе с ним он намеревался отправиться в скрытые в темноте пещеры и насладиться чудесами ночи.
Не успела на пляж опуститься ночь, как перед ним предстал совсем иной мир, его глазам открылась такая панорама, о существовании которой он и не подозревал. В этот час берег превратился не просто в место, откуда можно было наблюдать впечатляющую игру стихии, но и в нечто большее. Пещеры вокруг внезапно ожили, как будто в мрачном и зловещем театре. Лабиринт и путаница тропинок и проходов, грубые природные арки, большие и малые углубления в скалах казались бесконечными. Проходы между ними были узкими, скудно освещенными, их специально держали в темноте, чтобы свет не был виден с моря. Пока сэра Эдварда вели вверх по лестнице, вырубленной в скале, в самые глубины утеса, он заметил в тени какое-то движение.
Для нашего далекого от реальности джентльмена это место представлялось живой сценой. Вечно ищущий приключений, молодой баронет пребывал в приподнятом настроении. Он чувствовал в себе новые силы, достаточные для того, чтобы осуществились его самые смелые мечты.
Картины кораблекрушения всегда будили его мальчишеское воображение, рисуя сцены боли, пафосной горечи и скорби по погибшим душам. В этот час ему предстояло лицезреть настоящий героизм. Из тайных туннелей спешили моряки-контрабандисты, чтобы отправиться в плавание на крохотных утлых суденышках. Одни, подобно дисциплинированным солдатам, направлялись к поджидающему их кораблю, другие, на вершине утеса, подавали сигналы, светя фонарями, или же просто сидели, привалясь спиной к скале и ожидая своей очереди.
А тем временем настроение Доусона, похоже, только улучшилось в предвкушении того, что он познакомит сейчас своего друга со сделанным им важным открытием.