Нашлись и такие, которые утверждали, что преступление было совершено в удобный момент, чтобы отвлечь общественное мнение от решения правительства отложить созыв парламента до ноября. Преступление Тропмана привлекло к себе большое внимание прессы, а в морге люди стояли в очереди, чтобы увидеть тела жертв.
Финансовые дела очень беспокоили Габена. Он хотел, чтобы Шарлотта попыталась уговорить мать продать то, что осталось от их наследства. Прежде всего речь шла о кожевенном заводе — главной собственности, оставленной отцом. Завод приносил более чем скромный доход. Один из предпринимателей предлагал купить завод за большую сумму, и только Шарлотта могла уговорить мать согласиться на это предложение. Для Габена это был единственный шанс продолжить занятия живописью и завоевать наконец известность.
Шарлотта не хотела сразу сообщать матери о женитьбе Габена и его финансовых трудностях, поэтому единственный путь уговорить мать продать завод заключался в том, чтобы пожаловаться на свои, якобы большие, финансовые трудности. Ужаснувшись при мысли о том, что ее младшая дочь так бедствует, мадам Морель сразу же сделала все необходимые распоряжения. Было решено, что Шарлотта незамедлительно отправится в Ниор и передаст решение всех вопросов в руки адвоката Пелю. Вырученная сумма будет разделена между матерью и ее тремя детьми.
Тома не одобрял ее поездку.
— Может поехать твоя мать, — возражал он.
— Нет, она присматривает за Элизой, да и вообще она ничего не понимает в бизнесе. А мне следует навестить могилу Этьена и побывать у моей свекрови.
Тело Этьена было перевезено в Ниор. Тома совсем забыл об этом.
Он был оттеснен на второй план дорожной суетой и явным удовольствием, с которым Шарлотта предвкушала эту поездку. Она совсем не походила на женщину, которая собирается поплакать на могиле своего умершего мужа.
— Я поеду с тобой, — объявил он неожиданно.
— Ты что, шутишь? Подумай только, что будут говорить люди, когда увидят нас вместе. Что они про меня подумают!
Вечером перед отъездом он отказался пообедать в ресторане и отвел ее к себе домой. Вскоре она забыла про яркие огни. В комнате Тома было тепло и сумрачно. Горели только огни на площади за окнами, и это вполне соответствовало их настроению. Тома снова спросил, любит ли она его, и когда Шарлотта ответила «да», отказался отпустить ее.
— Оставайся здесь, — попросил он тихо. Спокойным голосом он умолял ее родить ему ребенка, их ребенка. Шарлотта заплакала. Он стал целовать ее мокрые глаза, просить прощение и в конце концов овладел ею силой.
— Мы поженимся как можно скорее, — сказал он, — я тебя больше никогда не отпущу. Никогда.
И снова, как обычно, она была в его власти, неспособная побороть непреодолимое влечение.
Глава вторая
На следующий день Шарлотта отправилась вечерним поездом в Ниор. На станцию ее провожали Тома и Габен. В самый последний момент у нее сжалось сердце от дурных предчувствий, и она чуть было не отказалась от поездки. Они почти силой втолкнули ее в купе.
Поездка длилась тринадцать часов, и когда она приехала в Ниор, на вокзале ее встретил Пело. Он отвез ее к себе домой, где при встрече ей выразили соболезнование по поводу недавней тяжелой утраты. Мадам Пело мало изменилась, но Вирджиния располнела. Даже большое приданое не помогло ей найти мужа, и ее жеманное поведение уже выдавало в ней женщину, которой суждено остаться одинокой. Вместе с лишними фунтами Вирджиния приобрела определенную уверенность. «Боже мой, — подумала Шарлотта, — какие же они все старомодные в своих безвкусных нарядах прошлых времен». Женщины критически разглядывали друг друга, каждая из них была почти готова подумать о другой самое плохое.
Было условлено, что Шарлотта остановится в семье адвоката, поскольку мадам Флоке не могла разместить ее у себя, и ее багаж отнесли в свободную комнату. Первый визит, еще до посещения кладбища, Шарлотта должна была нанести своей свекрови. Одетая с головы до ног во все черное, она направилась к вдове. Жанна Флоке представляла собой нагромождение вышивок, складок и пуговиц. Палисадник и пыльная рабочая комнатка были, как всегда, завалены всяким хламом.
Дверь открыла вдова Танги, которая все еще работала с Жанной.
— Входите, моя дорогая, — мать Этьена сидела за большим выскобленным деревянным столом, заваленным тканями и пуговицами.