— Я с ужасом думаю о том, что ты скоро уезжаешь, Шарлотта. О том, что ты уедешь и вычеркнешь меня из своей жизни. Но я тебя не забуду.
Она не отвечала. Низко наклонив к ней голову, он перевел ее через улицу. Альфонс изменился. Он возмужал, немного огрубел; вероятно, сама жизнь выгравировала усталые чувственные складки вокруг его рта и серых глаз. Но он все еще был красив. Не так, как раньше, конечно, но теперь его красота стала более опасной.
— Твои появления на званых чаепитиях у жены префекта, должно быть, производили фурор, — заметила она.
— Нет. О, если бы ты только знала, как мало для меня значат эти люди, этот город… Вот ты — совсем другое. Ты затмеваешь их всех, никто из них не может сравниться с тобой. Все они противные. Посмотри на них. Девушки глупы, а замужние женщины — ханжи и невероятно скучны. Мужчина может умереть здесь со скуки.
Его презрение к местному обществу усиливалось еще тем, что ему пришлось снизойти до их уровня, чтобы с помощью выгодной женитьбы проложить себе путь в высшее провинциальное общество. Денег его отца оказалось недостаточно для этого. Женитьба на Жозефине д'Эспар дала ему положение в обществе, и он уже по праву занял свое место в светских кругах. Но потом это его уже не удовлетворяло. Он считал светских людей ничтожествами, и его оскорбляла необходимость угождать им. Теперь он понял, что его состояние добавило мало блеску потускневшему гербу д'Эспаров и принесло сомнительное признание лишь горстки весьма ограниченных людей. Тогда он сказал себе, что с такими доходами он неплохо мог ты устроиться и в столице.
Шарлотта продолжала молчать. Альфонс быстро шел, еле сдерживая смутную жажду мести.
— Если рассказать тебе, как я мучился со вчерашнего дня… Я не спал всю ночь, думая о тебе, о нашем прошлом.
Шарлотта это знала, так как своими глазами видела, как он бродил под ее окнами. Его пылкость ей нравилась, но она предпочла не воспринимать это серьезно, а сохранить вид холодной снисходительности.
— Ты продолжаешь жить мечтами, — сказала она. — Прошлое может быть обманчивым. Я сама пришла на эти улицы в поисках воспоминаний, хотя, — добавила она быстро, — мои воспоминания совсем другие. Но все это заблуждения. Видишь ли, мы всегда в своем воображении приукрашиваем прошлое.
— Ты стала еще красивее, чем была, Шарлотта. Нас связывает не только прошлое. У нас должно быть и будущее.
— Будущее? У нас? Это что-то очень неопределенное, мне кажется. Я вдова. У меня своя жизнь. К тому же ты женат, мой дорогой. — Она весело засмеялась.
— Ты создана быть моей.
— Ты смешон.
— Я люблю тебя, — сказал он печально.
Он схватил ее за руку, в то время как она продолжала идти:
— Я любил тебя, Шарлотта.
— Наверное, я тоже любила тебя. В двадцать лет человек должен быть в кого-то влюблен.
— Я и сейчас люблю тебя, — сказал он.
— Поверь мне, это иллюзия.
— Ты уверена?
— Мне не следовало бы тебя слушать. Я, конечно, не стала бы этого делать, если бы не была уверена, что все это простое ребячество.
— Пойдем со мной, — взмолился он. — Рядом парк. Пойдем.
— Тебе еще повезло, что у меня нет никакого желания показываться с тобой на людях.
Она пошла с ним, уверенная в себе, убежденная в том, что не поддастся прошлому. Она села на старую скамейку возле статуи обнаженной женщины, держащей змею. Альфонс сел рядом, пожирая ее глазами. Она почувствовала, как сердце ее смягчилось.
— Ты прекрасна. Твое платье просто очаровательно. Здешние женщины совершенно не умеют одеваться. Шарлотта, Шарлотта…
Для него она была олицетворением Парижа. От носков туфель до локонов прически она была окутана загадочной дымкой утонченности, и его желание стало каким-то болезненным, приобрело характер навязчивой идеи.
— В скором времени мне придется поехать в Париж, — неожиданно сказал он. — Возможно, я даже получу там должность.
— Это было бы неплохо.
— Смогу ли я тебя видеть?
— Не думаю.
— Как друг…
— Но ты же не друг, — засмеялась она.
— Я могу быть больше, чем другом. — Он положил свою руку на ее, и Шарлотта прекратила смеяться.
— У тебя странное чувство юмора, которое, боюсь, я не могу с тобой разделить…
— Ты меня боишься?
— Конечно, нет.
— Так что же тебя пугает? Мои слова или что-то другое?
— Ничего. И позволь тебе напомнить, что ты женат.
Она смотрела на красивое лицо со следами давно подавляемого честолюбия и чрезмерных увлечений. Альфонс все еще был очень привлекательным, и появившийся в его взгляде оттенок упрямого желания, а также вид его страстно сжатых губ вызывали в Шарлотте ощущение опьянения, какое бывает после выпитого горячего вина. У нее закружилась голова.