Я смотрю, как она закручивает тюбик с кремом, и пытаюсь не обращать внимания на тот факт, что теперь, когда она больше не касается меня, мои ожоги стали болеть сильнее, чем когда она это делала. Это злит меня, хотя я и понимаю, что дело в каком-то целительском даре, о котором она даже не подозревает. Просто мне не нравится думать, что мне может быть кто-то нужен – для чего бы то ни было. И еще больше мне не по душе чувствовать себя обязанным паре моего брата.
Поэтому я и не благодарю ее за помощь. И не задерживаюсь рядом с ней для болтовни. Вместо этого я переношусь в зону спальни, расположенную на противоположном конце комнаты, пока Грейс идет к мойке, чтобы помыть руки.
– Эй! Что ты делаешь? – вопит она, когда я беру с кровати кучу декоративных подушек и бросаю их на пол.
По-моему, мои действия не нуждаются в объяснениях, поскольку говорят сами за себя, так что я не снисхожу до ответа. Вместо этого я ищу, чем еще можно было бы заняться, и, взявшись за стеганое лоскутное одеяло, стаскиваю его в изножье кровати.
Грейс не может переноситься, и ее ноги ужасно короткие – как и все в ней, – так что у нее уходит добрая минута на то, чтобы проделать путь, который у меня занял около трех секунд. Но в конечном итоге она все-таки добирается до зоны спальни и, подбоченившись, спрашивает:
– Ты в самом деле собираешься лечь спать? Сейчас?
– У меня была тяжелая неделя, принцесса. Я устал. – Я стою к ней спиной и разбираю постель.
– Да, но мы же еще не придумали, что нам делать! – Она так возмущена, что в конце этой фразы ее голос начинает звучать немного пискляво.
– И сегодня мы этого точно не придумаем. – Словно для того, чтобы поставить на этом акцент, дракон именно сейчас с грохотом врезается в крышу. Вся комната трясется.
– Неужели ты в самом деле думаешь, что мы сможем спать, пока рядом кружит эта тварь, пытаясь найти способ попасть внутрь? – Она смотрит на потолок, будто ожидая, что он может в любую минуту обвалиться.
– Он не попадет внутрь, – отвечаю я, и в моем тоне звучит уверенность, которой я, по правде говоря, вовсе не чувствую. – А если попадет, мы с ним справимся.
– Справимся? – Она уже не пищит, а визжит: – И как же мы, по-твоему, сможем это сделать?
– У меня есть пара козырей в рукаве, – говорю я, взглянув на замурованное окно. – Как и у тебя самой.
– Ты что, в самом деле опять хочешь вернуться к этой теме? – спрашивает она. – Я этого не делала, это не я.
– Хорошо, ладно.
Поскольку я здорово измотан – возвращение «из мертвых» довольно утомительно, – я не спорю с ней. Вместо этого я расстегиваю свой ремень.
Я ожидаю, что этого будет достаточно, чтобы заставить ее обратиться в бегство, но Грейс только с прищуром смотрит на меня. Похоже, она встала в позу и готова к еще одному спору.
Жаль, но сам я к этому не готов. И потому начинаю расстегивать пояс брюк.
Но она и ухом не ведет, только складывает руки на груди и прислоняется плечом к стене.
Должен признаться, что я немного впечатлен. Но я не сдам назад, хотя вижу, что она этого ожидает.
Так что теперь у меня остается только один вариант.
Я расстегиваю молнию на ширинке, и мои классические брюки «Армани» падают на пол к моим ногам.
Глава 11
Спать как неубитый
Хадсон Вега носит боксеры.
И не абы какие, а «Версаче», раноцветные, пестрые: в них есть красный, зеленый, синий, персиковый и золотой, и закрывают они совсем немного.
Эти трусы не похожи ни на какие другие из тех, что мне доводилось видеть. Они аляповаты и не только ничуть этого не стесняются, а, напротив, выставляют это напоказ. На одной их стороне красуется герб, на другой изображение затейливой короны, а в середине, в районе паха, изображен меч – да, черно-сине-золотой меч.
Не знаю, что это такое – реклама или мания величия – и не имею намерения это выяснять. Но даже я не могу не признать, что Хадсон, возможно, единственный человек на планете, кто действительно хорошо выглядит в этих трусах.
Хотя я никогда не дам ему этого узнать – особенно потому, что мне нет никакого дела до того, хорошо он выглядит в этих трусах или нет.
Поэтому вместо того, чтобы пялиться на самый кричащий предмет нижнего белья, который я когда-либо видела, и на вампира, на которого они надеты, я спрашиваю:
– Ну и что? Ты думаешь, что можешь без предупреждения лечь спать, поскольку ты вампир, а я всего лишь жалкий маленький человек?