Майкл передернул плечами:
— Я просто спросил! Из любопытства, вот и все. Теперь Моника уже не сомневалась, что угадала: за десять лет она научилась определять, когда он врет, а когда говорит правду. Ей стало не по себе от мысли, что Майкл пришел к ней не потому, что соскучился по ней, а из болезненной ревности к мужчине, обладавшему, как ему показалось, определенными физическими преимуществами и потому добившемуся расположения его бывшей любовницы.
— Том действительно не в моем вкусе. Но не лишен некоторых весьма притягательных качеств, с лихвой компенсирующих все его недостатки. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Моника пристально посмотрела Майклу в глаза.
Он брезгливо скривился и сказал:
— Меня его мужские достоинства не интересуют, я не голубой, как тебе известно. И довольно об этом!
— В таком случае зачем ты завел о нем разговор? — не унималась Моника.
— Извини. — Он отвел взгляд и сделал страдальческую гримасу. — Я так рад снова тебя видеть, что не соображаю, что говорю. — Он положил руку на ее колено. — Мне следовало бы раньше тебя навестить.
— Да, это было бы мило с твоей стороны. Возможно, тогда я бы поверила в твою искренность. Убери руку с моего колена! Прекрати этот жалкий спектакль! Что на тебя нашло, Майкл? Уж не пьян ли ты?
— Нет! — обиженно воскликнул он. — Почему ты так говоришь? Что особенного в том, что я рад тебя видеть?
— Ах брось! Тебе не удастся заморочить мне голову! Неужели ты рассчитывал, что я буду благодарна тебе за то, что ты вдруг осчастливил меня своим полуночным визитом?
— Не будь такой злюкой!
— Я не злюка, а нормальная взрослая женщина. Это ты ведешь себя довольно странно.
— Прости, ничего не могу с собой поделать! — патетически воскликнул Майкл. — Вот, смотри, я стою перед тобой на коленях! Ты такая красивая! — Он действительно встал на колени и начал поглаживать Монику по бедру.
— Благодарю. Не поздновато ли ты это заметил? — саркастически спросила Моника.
— Но ведь я всегда утверждал, что ты безумно красива!
Майкл положил голову ей на колени и обнял ее за бедра.
Моника подняла пальцем его подбородок и строго сказала:
— Однако это не помешало тебе трахать другую!
— Ты ненавидишь меня за это? — жалостливо спросил он.
Моника поморщилась: он действительно был пьян. Брезгливо отдернув руку и позволив ему уткнуться носом в ее промежность, она сказала:
— Нет, Майкл, я не испытываю к тебе ненависти. Мне просто противно, что ты так мерзко поступил. Я не думала, что ты такой засранец.
Майкл сильнее прижался к ней, надеясь вымолить прощение. Он был скверным комедиантом, но его малодушие доставляло Монике болезненное удовлетворение. Настроение у нее стремительно улучшалось.
— Даже не знаю, как объяснить свое ужасное поведение, — с отчаянием простонал Майкл, сжимая пальцами ее ягодицы.
— Не терзай себя, я, как видишь, выжила, — с усмешкой промолвила она. — Может быть, ты наконец встанешь?
Майкл плотнее прижался щекой к ее бедрам, проявляя поразительное безволие, и поцеловал ее в ляжку. Она язвительно воскликнула:
— И ты надеешься таким образом вымолить мое прощение?!
Моника задумчиво посмотрела на отвратительного фигляра, изображающего кающегося грешника у ее ног. До недавнего времени этот человек играл в ее жизни немаловажную роль, и в ее разбитом его изменой сердце все еще теплились прежние нежные чувства к нему. Она допускала, что они останутся друзьями, но не ожидала, что он поведет себя столь постыдным образом. Она была не готова видеть его таким жалким. Откинувшись на спинку дивана, Моника скинула туфлю и, сунув Майклу ногу под нос, приказала:
— Целуй мне пальцы!
Ей захотелось узнать, как низко он может пасть.
Майкл жадно схватил ее за лодыжки и принялся сосать большой палец ступни, массируя ее икру. Несмотря на свое отвращение к нему, Моника не могла не отметить, что ей приятно. Она с умилением наблюдала, как Майкл слюнявит ткань колготок, все больше входя во вкус этого занятия.
— Сегодня ты преподносишь мне один сюрприз за другим, — промолвила Моника, устраиваясь на диване поудобнее. — Кто тебя этому обучил?
Он что-то промычал в ответ, покосившись на ее вытянутую ножку, и Моника заподозрила, что его учительницей была Сьюзи. Как плохо, оказывается, она знала его тайные желания! Ей и в голову не приходило попытаться проникнуть в его внутренний мир! Ведь она была совсем другой женщиной, робкой, доверчивой, неуверенной в себе. Минувшие недели изменили ее натуру кардинальным образом. И ей это нравилось. Она почувствовала себя более уверенной, осознала свои возможности и склонности. Стала доверять своим инстинктам.
— Итак, ты решил, что я достойна большего уважения? — спросила Моника, поднимая согнутую в колене ногу чуточку повыше. Он стал покрывать ступню поцелуями, и она расхохоталась от щекотки. — Что ж, я вижу, ты начинаешь исправляться.
Майкл усердно чавкал, войдя в роль покорного раба, и Моника, не ожидавшая от него такой покладистости, с наслаждением наблюдала за ним. А ведь когда-то он не сознавался в своей не правоте даже в тех случаях, когда это было очевидно, и умело оборачивал слова Моники против нее, так что виноватой всегда оказывалась в конечном счете она. Ай да Сьюзи! И как она только умудрилась превратить этого самолюбивого гордеца в жалкого червяка всего за месяц!
Моника пошевелила пальчиками, и Майкл принялся покрывать поцелуями каждый из них, одновременно поглаживая ее ногу выше колена. Моника сжала в руке его пальцы и строго сказала:
— Делай то, что тебе приказано! И не давай волю рукам!
Он убрал руку с ее ноги и стал лизать ей пятку. Моника скинула вторую туфлю и воскликнула:
— Довольно! Оставь мои ступни в покое! Прекрати их слюнявить, лучше просто помассируй. Вот так, умница!
Пока Майкл массировал ей ногу, она закрыла глаза и с сожалением подумала, что упустила возможность и раньше использовать эти скрытые склонности Майкла к самоуничижению. Похоже было, что то, чем он сейчас занимался, было ему по вкусу. По всему телу Моники расползлась приятная истома. В промежности возникло легкое покалывание — признак приближающегося возбуждения. Прикосновения пальцев к определенным точкам на ступне вызывало у нее приятные сексуальные ощущения. Моника издала легкий вздох, выражая свое удовлетворение, и Майкл стал массировать чувствительные участки ноги с еще большим рвением.
Моника расслабилась, наслаждаясь его ласками, и вдруг подумала, что она вправе позволить себе и большую вольность. Ведь имеет же она моральное право на компенсацию за все свои страдания? Так пусть же этот мерзавец, истрепавший ей все нервы, теперь заплатит за все в полной мере! Тем более что ему этого и самому хочется. Моника погладила себя по промежности и почувствовала, что та стала горячей и влажной.
Распалившись, плоть настойчиво требовала удовлетворения, мышцы бедер напряглись, а стенки влагалища то сжимались, то расслаблялись. По ляжкам потекли внутренние соки, дыхание стало учащенным и неровным, на лбу выступила легкая испарина. Моника задрала повыше юбку, Майкл моментально подался вперед и стал целовать ее, подрагивая от возбуждения. Она еще выше задрала подол и сказала:
— Вперед! Смелее!
Он зарылся головой в ее промежность, и она шире раздвинула ноги, облегчая ему доступ к своим сокровенным местам. Майкл начал вдохновенно лизать сквозь колготки ее набухшие половые губы, стараясь нащупать языком клитор. Удивляясь собственному бесстыдству, Моника улыбнулась, живо представив себе лица своих сослуживцев, если бы они увидели ее в такой позе. Она окинула взглядом свои стройные ноги, обтянутые тонкими колготками, и закрыла глаза, целиком отдаваясь приятным ощущениям. Если еще совсем недавно ей и в голову не приходило, что можно получать сексуальное удовольствие таким необычным образом, то теперь старания Майкла казались ей вполне естественными. Более того, его усердие придавало ее ощущениям особую остроту, ускоряя наступление желанного оргазма. Щекотало ее нервы и зрелище его взлохмаченной головы, зажатой ее бедрами.