К ее удивлению и, как ни странно, облегчению, Стив не звонил ей до самого вечера. Моника все же придумала объяснение своему предстоящему отсутствию, но оно ей не понадобилось. Позвонив в восемь Джеймсу, она вызвала такси и в четверть девятого была у него дома. Он встретил ее, как всегда, приветливо:
— Проходи! Чудесно выглядишь!
— Благодарю! — Монике был приятен его комплимент.
Джеймс провел ее в гостиную и предложил ей бокал вина.
— Как поживает Хиллари? — непринужденно спросила она.
Джеймс смутился.
— Она в Девоншире, у подруги… — пробормотал он. Моника подумала, что его мучает совесть за то, что он пригласил к себе другую женщину в отсутствие своей любовницы, и ощутила легкое волнение.
— Я вижу, ты навел в квартире чистоту и порядок, — сказала она, обводя взглядом помещение.
— Да, ведь у меня появился хороший повод для этого, — с улыбкой ответил он.
— Какой именно? Отъезд Хиллари или мой визит?
— И то и другое… Присаживайся!
Джеймс заметно напрягся после упоминания о Хиллари, но постепенно стал успокаиваться. Монику словно бы прорвало, она говорила без умолку, как человек, долгое время не имевший достойного собеседника. Джеймс ее внимательно слушал и не перебивал и только однажды попросил поподробнее рассказать ему о Мадриде. Монику мучил соблазн упомянуть о своем знакомстве с Керри, это добавило бы ее повествованию пикантность, но благоразумие взяло верх, и она воздержалась от этого рискованного шага.
— Ты все еще пребываешь в одиночестве? — внезапно спросил он.
— Да, в определенном смысле этого слова, — уклончиво ответила она, повертев в пальцах ножку бокала. Однако румянец, появившийся на ее щеках, заставил Джеймса засомневаться, и он спросил:
— Как это понимать?
Она вздохнула и неохотно ответила:
— Видишь ли, Джеймс, я страдаю скорее от духовного одиночества, чем от физического. В последнее время я вела странную, мне самой непонятную жизнь. Отсутствие определенности угнетает, верно?
Он кивнул и перевел разговор на другую тему, хотя Моника наверняка излила бы ему душу, прояви он настойчивость. Интуиция подсказывала ей, что с ним можно делиться самым сокровенным, не опасаясь быть непонятой или осмеянной. Однако навязывать ему свои личные проблемы в начале вечера ей не хотелось.
Джеймс больше не задавал вопросов о ее интимной жизни, но за пиццей она сама затронула эту тему. Выслушав ее откровенное признание, Джеймс спросил, что она намерена предпринять.
— Я склоняюсь к тому, чтобы прервать с ним отношения, — сказала Моника, уставившись в окно. — А что посоветуешь мне ты?
Он задумчиво вскинул брови и надул щеки, размышляя над ее вопросом. Моника нервно постукивала кончиками пальцев по столу, сожалея, что рассказала ему о своем романе со Стивом. Наконец Джеймс промолвил:
— Честно говоря, я бы не хотел навязывать тебе свое мнение по столь деликатной проблеме.
Подобные вещи каждый решает сам. Прислушайся к голосу своего сердца!
— Тем не менее я бы хотела услышать твой совет! — стояла на своем Моника, чувствуя, что самостоятельно она ничего не решит.
Джеймс пожевал губами, прокашлялся и сказал:
— Я могу дать тебе рекомендации, основанные на моем собственном горьком опыте. Раз ты решила положить этому конец, делай это без промедлений. Отсрочка окончательного решения не принесет тебе облегчения.
— Да, пожалуй, ты прав, — согласилась Моника.
— Однако решать все равно предстоит тебе самой. Я не хочу брать на себя ответственность за твою разрушенную жизнь, — сказал Джеймс.
Моника усмехнулась:
— Не беспокойся, я не стану тебя укорять. Мне кажется, что я уже сделала свой выбор. Очевидно, мне не следовало так быстро начинать новый роман. Я поторопилась и поплатилась за это. Кстати, как долго ты оставался одиноким до того, как познакомился с Хиллари?
Джеймс поерзал на диване и, покраснев, признался:
— Она фактически отбила меня у моей прежней подружки…
— Очевидно, Хиллари произвела на тебя неизгладимое впечатление. Что ж, это неудивительно, она очень красивая женщина, — сказала Моника.
— Да, это так, — уныло подтвердил он. — И вдобавок очень властная.
— Многим мужчинам это нравится, — сказала Моника.
Джеймс нервно расхохотался:
— Возможно, это зависит от конкретных обстоятельств. Но если вдуматься, то понимаешь, что хорошего в этом нет. Не всякому нравится быть подкаблучником. Впрочем, у каждого из нас есть свои сильные и слабые стороны.
— Как и моменты взлета и падения, — добавила Моника.
— Вот именно, — кивнул Джеймс и вздохнул с облегчением.
— У вас с Хиллари что-то не заладилось? — помолчав, спросила она, чувствуя, что Джеймс что-то недоговаривает.
— Видишь ли, Моника, вот уже две недели, как мы расстались, — сказал он, наморщив лоб. — Я думал, что ты знаешь. Разве Хиллари ничего тебе не сказала?
Моника раскрыла от удивления рот.
— Нет! — произнесла она, чувствуя, как у нее шумит кровь в ушах и бешено колотится сердце. Сделав успокаивающий вдох, она наконец осознала, что сейчас Джеймс свободен от всяких моральных обязательств. Так вот почему его квартира смотрится по-другому: из нее исчезли все женские вещи! У Моники перехватило дух от открывающихся в связи с этим перед ней новых возможностей. Но не слишком ли она торопится с выводами? Не обидела ли она своим бестактным вопросом хозяина дома?
Джеймс заметил, что она смутилась, и поспешил ее ободрить, с улыбкой воскликнув:
— Мне следовало тебя предупредить, но, честно говоря, мне надоело повторять одно и то же всем своим знакомым! Надеюсь, ты на меня не в обиде?
— Нет, конечно! — энергично заверила его Моника. — Однако для тебя этот разрыв наверняка был болезненным. Я сама прошла через нечто подобное и понимаю, как тяжело терять частицу собственной жизни.
Джеймс пожал плечами:
— Я сам так решил! Конечно, первое время я без нее скучал, но потом привык к одиночеству и даже стал входить во вкус свободы.
Моника делала вид, что внимательно его слушает, но в действительности лихорадочно соображала, почему он пригласил ее к себе. Следует ли понимать это приглашение как проявление интереса к ней? Или ему просто захотелось поболтать с кем-нибудь за бокалом вина? Так или иначе, но пока Джеймс не пытался с ней флиртовать.
— Ты чем-то огорчена? У тебя расстроенный вид. Я тебя утомил? — спросил он.
— Извини, я задумалась о своем… — ответила Моника.
— Я не перестаю удивляться, что Хиллари не сообщила тебе о том, что мы расстались, — сказал Джеймс. — Как мне известно, она перемывает мои косточки с каждым, кто готов ее выслушать. И конечно, во всем винит только меня.
— Мы с ней редко общаемся в последнее время, — сказала Моника. — Похоже, нашей дружбе пришел конец.
— В самом деле? — спросил, удивленно вскинув брови, Джеймс.
Моника сделала глоток вина, надеясь, что это поможет ей успокоиться.
— Вы с ней встречались, после того как расстались? — наконец спросила она, вспомнив, что между Джеймсом и Хиллари и раньше случались временные размолвки, однако это не помешало им оставаться любовниками на протяжении трех лет.
— Как-то раз она пришла ко мне без предупреждения ночью. Мы окончательно выяснили отношения и решили, что нам лучше расстаться навсегда, — ответил Джеймс. — Эта нервотрепка нам обоим надоела. Наверное, мы изрядно устали друг от друга. Честно говоря, я чувствую себя никому не нужным стариком.
— Но ведь мы с тобой почти ровесники! — возразила Моника.
— А я чувствую себя дряхлым старцем! — покачал головой Джеймс.
— Это пройдет, уверяю тебя!
— Ты знаешь лекарство от старости?