Пиесы
Нищий Арлекин
ПЕРСОНАЖИ.
Арлекин.
Учительница 30-ти лет.
Дети 6-ти, 7-ми лет.
Мать.
Прохожий.
Кокотка.
Толпа.
Солидный господин из публики.
Над трубами тянутся по червонному небу тучевые и дымные полосы. Ненастный вечер. Петербургский особняк. У барского подъезда сидит Арлекин в трико и бубенцах и следит глазами прохожих.
Проходит учительница.
Музыка доносится точно издали: к началу разговора смолкает, как бы уносимая ветром.
Арлекин.
Позвольте вас проводить.
Учительница.
Нахал!..
Торопится
Арлекин.
Ах, нет, пожалейте, позвольте вас проводить – только издали…
Учительница.
И нигде не видно городового.
Арлекин.
Немного ломаясь.
Моя осенняя любовь…
Учительница.
Оставьте!..
Арлекин.
Убедительно и с непонятной силой.
Королева!..
Учительница.
Молчит.
Арлекин.
Я люблю, – вы так красивы… Вы всегда так прекрасны в осенние вечера?
Учительница.
Как бы в исступлении.
Насмехаетесь! Еще насмехаетесь… Я одинока, девушка, худа, я получаю двадцать рублей, как кухарка; я устала, я охрипла… Вы слышите, я охрипла на вечных уроках; мне не могут сниться фантазии.
Арлекин.
Ах, нет, вам это только так кажется… У меня была мечта… это – Вы.
Учительница.
Медленно оглядываясь.
У вас черные ресницы и большие глаза на бледном лице умирающих и детей…
Арлекин.
У меня черные ресницы и большие глаза умирающих детей.
Учительница.
У вас печальное выразительное лицо.
Арлекин.
У меня печальное выразительное лицо.
Учительница.
Ваши бледные губы…
Арлекин.
Мои бледные губы почти всегда сомкнуты. Меня сбивает с ног ветер.
Учительница.
У вас большие, печальные, черные глаза, Арлекин.
Арлекин.
Да, видите ли, это немудрено, королева. Я немножко еврейского происхождения; я ведь сын Агасфера, Вечного Жида.
Учительница.
Ах, вот отчего вы так трепетны и печальны! Вас так ужасно мучили! На вашей красной с черным одежде я вижу точно следы крови. На ваших бледных руках – царапины и синие пятна. Испуг на вашем пестром платье. Над вами столько издевались все века. Вы дрожите, вы страдаете…
Арлекин.
Ах, нет, моя королева, мне просто холодно. На земле было столько простуженных и веселых карнавалов, и столько пьют, и столько было у меня женщин, что я облысел немного, и теперь я просто зябну под бумажным моим колпаком. Это, видите ли, наследственно: мой папаша очень зябок, и потому мне чертовски холодно в вашем Петербурге.
Учительница.
Брезгливо отворачивается и идет.
Арлекин.
Вдогонку.
Мне холодно, мне очень холодно, и ветер меня сбивает с ног…
Учительница.
Ускоряет шаги.
Арлекин.
Бледнеет и исчезает.
. . . . . . . . . .
Пустая улица. Туман. Одинокий голос Арлекина.
Арлекин.
И в бессонных зеркалах Альказара, полных светлого безумия, кружится бедный бессонный Дьявол, не разжимая губ, и когда он снимает колпак, то, смеясь в потолок, его лысина повторяет отблески сияющих люстр.
Туман рассеивается. Появляется прохожий. Рядом Арлекин.
Арлекин.
Позвольте вас проводить?…
Прохожий.
Провожать мужчин? Да вы потеряли стыд… Я крикну сейчас городового… Негодяй!.. Вы заставляете меня бежать, а у меня одышка.
Арлекин.
У меня у самого одышка. Не заставляйте меня бежать так скоро. Я обязан всех провожать в ненастные вечера. Разве я не кажусь вам даже фантастическим?
Прохожий.
Вы?… Вы – хулиган. Городовой!
Прохожий и Арлекин исчезают.
. . . . . . . . . .
Пустая улица.
Потом Арлекин.
Арлекин. – (Канцона)