Демьянов ждал всего, что угодно. От отстранения от работы лишь его одного, вплоть до расформирования ОПБ или перевода «НИИ ЧаВо» «на казарменное положение». По сути — отправки сотрудников в тюрьму. Из-за этого Николай толком не спал всю ночь, потихоньку перебравшись из супружеской постели в кабинет, где на всякий случай наводил порядок в черновиках, хранящихся в сейфе.
Первыми же словами Румянцева, обращёнными к нему утром, был приказ:
— Возьми машину и забери нашего Отелло с Петровки.
— Какого Отелло? — не понял Николай.
— Удовенко, — усмехнулся начальник.
— Что он ещё утворил?
— Всё нормально, — злорадно усмехнулся Анатолий. — Отрабатывал влепленный «строгач». Точнее, создавал основание для его получения.
Поскольку Демьянов так ничего и не понял, пояснил доходчивее.
— Поскольку просто так любовничка Могилевской не взять без дипломатического скандала, на площади Дзержинского решили разыграть комедию. Подвыпивший Удовенко явился к своей бывшей зазнобе, когда к той явился немец, и устроил дебош с лёгким мордобитием. На драку прибыл наряд милиции и увёз всех на Петровку. Так что все трое провели ночь на допросах. Кроме немца: за тем через часа три явился консул и забрал. Сашка уже должен протрезветь, и его надо забрать. Ну, а с Могилевской ещё чуть-чуть поработают. Вот так ребята сработали: и «журналиста» не спугнули, и у Удовенко строгий выговор будет, как и положено, и информацию получили о том, кто именно свой длинный нос в наши дела суёт.
— Так Лизкин любовничек, выходит, не журналист?
Румянцев покачал головой.
— Помощник военного атташе. Но что-то в немецкую прессу пописывает под псевдонимом, и под этим прикрытием встречается с советскими гражданами.
— Вышлют?
— К сожалению, не за что: он не инициатор драки, а пострадавший. Скорее, немцы на НКИД пришлют ноту протеста. Но у «топтунов» будет железное алиби: не за сотрудником посольства следим, а оберегаем вашего любвеобильного сотрудника от гнева рогоносцев, — засмеялся Анатолий.
Несмотря на фингал под глазом, Сашка выглядел довольным. На его месте Демьянов тоже бы радовался: ну, получил строгий выговор, ну, по комсомольской линии пропесочат. Зато сумел избежать куда более серьёзных неприятностей по службе. Да и, похоже, некоторое моральное удовлетворение получил от драки с соперником.
— Домой? — спросил он, плюхнувшись на переднее сиденье «эмки».
— Обойдёшься, — фыркнул Демьянов. — В отличие от нас с Румянцевым, ты в камере выспался. Заскочим к тебе только на пять минут, чтобы ты в форму переоделся и пропуск забрал.
Уже на обратном пути от бывшей квартиры Демьянова задал вопрос:
— Что дальше по плану у Павла?
— Микулин, завод № 24. Александр Александрович бьётся за повышение ресурса двигателя АМ-38 до 100 часов. Паша с ним сталкивался на фронте. Говорит, хорошо помнит конструкцию.
«Паша»… Неужели Санька начал привыкать к тому, что в теле его племянника теперь живёт совсем другой человек?
Что же касается планов Воронцова… Вот и ладненько. Может, более надёжный мотор удастся запустить в серию не в июне 1941 года, а чуток пораньше…
18
Праздник отметили в семейном кругу. Разумеется, уже после дежурства на телефоне во время демонстрации трудящихся, на время которой всех сотрудников центрального аппарата НКВД переводят в режим «повышенной боеготовности».
Репортаж с парада Демьянов слушал по радио. Судя по всему, особой разницы между тем, что было в его прошлом, и этой реальностью, не наблюдалось. Знал, что у генералов очень чесались руки прогнать по Красной площади новенькие КВ и «тридцатьчетвёрки», но то ли Сталин мудро решил, что не стоит ими прежде времени пугать немцев, то ли просто «не срослось» их показать берлинским «друзьям». Нельзя сказать, что такое положение дел не порадовало: как уже было известно от разведки, про эти танки немцам известно. Но совершенно неизвестно об их технических характеристиках, которые не сложно было бы определить по фотографиям, появись они на параде.
Так что настроение вечером, когда Кира и Анастасия Кирилловна накрыли ужин, было приподнятым. Тем более, пока женщины носили на стол тарелки и бокалы, Николай занимался дочкой, недавно научившейся ходить. Валечку вскоре, конечно, отправили спать, но и она успела внести свой вклад в праздничную атмосферу. Лишь от того, что следующие Октябрьские праздники пройдут в военной обстановке, сжималось сердце. Но пока об этом знают только он и Кира. Да и вообще в огромной стране ведают чуть больше десятка людей. Готовятся миллионы, но пока даже не догадываясь об этом. Просто выполняя указания начальства производить ту или иную продукцию, которая всего через семь месяцев понадобится Фронту.