— Слушай, может, мирно разойдёмся, а?
— Может, и разойдёмся. Всё зависит от того, насколько охотно будете рассказывать, чего вам от меня надо было.
Кажется, «жених» смог отдышаться, но не разгибается, пытаясь подловить противника, когда тот чуть отвлечётся.
— Встань рядом с ним, — повёл стволом в его сторону чекист. — Дёрнешься — без разговоров пулю всажу.
— Да мне пох*ю, — начал разгибаться тот. — Ты мою девчонку обидел.
— Товарищ капитан госбезопасности, что у вас там происходит?
Сзади за спиной торопливые шаги.
— Всё в порядке, сам справлюсь.
Буквально на мгновение Демьянов отвлёкся на подходящего военинженера из таких же, как и он, командированных, но этого хватило, чтобы разъярённый ревнивец бросился вперёд, нанеся скользящий удар в ухо. В голове сразу зашумело, но тренировки, в ходе которых не раз доводилось пропускать и более серьёзные удары, помогли устоять на ногах. Главное, что двое остальных, услышав слова «капитан госбезопасности», рванулись не на Николая, а в разные стороны. А дальше… Дальше был довольно недолгий обмен ударами.
22
— Ну, докладывай, бабник и дебошир, как дела в Сталинграде?
Судя по началу разговора, у Румянцева неплохое настроение.
— Что, же настучали? — криво усмехнулся замначальника ОТБ-100.
— Должен понимать, что за тобой следят всегда, везде и всюду. — Тем более — сейчас, когда наши «друзья и союзники» заинтересовались деятельностью нашего учреждения.
— Ага. «Наши зарубежные партнёры», как говорил о таких «друзьях» и «союзниках» президент России, при котором я сюда загремел.
— Что, не понимал исходящей от них угрозы?
— Наоборот, очень хорошо понимал, но напрямую не мог их назвать потенциальными противниками: у нас же там, сука, любое его кривое слово старались истолковать как доказательство извечной агрессивности России и ускорить военную истерию. Так что народ моментально не только понял, что значат слова «зарубежные партнёры», «заокеанские партнёры», но и стал их широко применять в саркастическом, издевательском контексте. Так тот военинженер, что в драку влез, тоже от конторы был?
— Какой военинженер? — не понял Анатолий.
Пришлось рассказывать, кому Николай обязан до сих пор побаливающим ухом и ссадиной на брови.
— Вряд ли, — мотнул головой тот. — Нам оперативно переслали только анонимку, в которой тебя обвиняют в недостойном чекиста аморальном поведении и нападении на жениха девушки, которую ты оскорбил своими приставаниями. Ну, и показания того парня, которому ты вломил.
— Блин, ну нафига было привлекать его к ответственности? Нож он, в отличие от товарища, не доставал. Да и отобрал я у него нож, пока тот «отдыхал».
— А его никто и не привлекал. «Капнули» про ваше «сражении у сортира», вот местные и провели профилактическую работу. Заявления-то ты не писал. А ножи, значит, всё-так были?
— Были. У этого, как я говорил, в кармане лежал, а его дружок успел финку вынуть, да только выбросил её, как только я ТТ пригрозил.
— Ох, неймётся тебе! Мало того, что другой «жених», твоей соседки по коммуналке, тебя чуть не прирезал, так ты снова на конфликт нарвался.
— Ты лучше другое скажи, — постарался «съехать» с темы Демьянов. — Наблюдение за Штольцем установили?
— Установили. Хоть он к вашей драке никаким боком. Даже «жениху» не сам нашёптывал, что ты к Зотовой неравнодушен.
— Уже, значит, неравнодушен?
— Ну, так ему рассказали, — развёл руками Анатолий. — Местные чекисты очень удивились такому приказу: Штольц у них на неплохом счету. Сын сотрудника ОГПУ, погибшего от рук белогвардейских недобитков. Его отец — один из создателей симферопольской школы младшего комсостава для о́рганов, плотно работал в 20-е с Землячкой, активно участвовал в расстрелах бывших врангелевцев. У них там возле этой школы все рвы телами расстрелянных были завалены. Но не уберёгся: отомстили. Да и сам Штольц регулярно на митингах выступает, правильные слова говорит.
— Как, блин, у вас тут всё просто! Говорит правильные слова на митингах, значит, человек на хорошем счету. Поступила анонимка на аморальное поведение в командировке, значит, надо поставить под подозрение.
— Да не злись ты так, — отмахнулся Румянцев. — Это же сразу выяснили, что никакого аморального поведения не было, все девчата за тебя горой встали, доказывая, что это не ты к Зотовой приставал, а она на тебя вешалась. Интересно только узнать, чем это ты их так подкупил?