Насколько помнит Демьянов, советский Генеральный Штаб накануне войны считал, что главным направлением удара Гитлер изберёт Украину. Именно поэтому Киевский особый военный округ насыщался боевой техникой активнее других. Именно это позволило успешно продержаться по линии Днепра до начала августа. А вот удар в обход Белостокской группировки войск был полной неожиданностью, приведшей к огромным потерям в технике и живой силе.
Добавим к этому треклятый ремонт аэродромов, начатый в Белоруссии с наступлением тёплого сезона. Именно из-за него оказалось практически невозможно рассредоточить авиацию округа, что повлекло огромные потери в самолётах. Плюс неготовность укреплённых районов, заброшенных после продвижения границы на запад. Сейчас, конечно, укрепрайоны не просто не брошены, но и продолжают усиливаться, но, как показала практика, их роль в сдерживании бронированных кулаков не является определяющей.
— Вы, товарищ Демьянов, уверены в том, что расстановка сил «синих» и направление их ударов будут именно такими? — ознакомившись с картой, на которую Николай нанёс то, что он помнил, и пояснительной запиской к ней, задал вопрос Генеральный секретарь.
— Товарищ Сталин, небольшие детали, разумеется, отличаются от того, что у меня отложилось в памяти. Как, например, я не помню номеров конкретных корпусов и дивизий вермахта. Что же касается направлений ударов, то я в этом уверен.
Недоверие Вождя он сам объяснил всего одной фразой.
— Тяжело будет отразить такой удар, неимоверно тяжело. Но посмотрим, что предложат наши генералы и маршалы.
Закурив трубку и несколько минут постояв, склонившись над картой, Сталин поднял голову и пронзительно посмотрел в глаза попаданца.
— А как бы вы сам действовали в такой ситуации?
— Товарищ Сталин, у меня даже нет военного образования, чтобы судить об этом.
— У меня его тоже нет, но жизнь заставила вникать и в такие вопросы, — отрезал тот. — Я не надеюсь на то, что вы предоставите нам панацею, но какие-то ваши предложения могут оказаться дельными.
Задумавшись на пару секунд, Николай кивнул.
— Я уже рассказывал и писал, что причиной катастрофы лета 1941 года стала неготовность наших войск к такому удару. И Красная Армия встретила войну разделённой на три эшелона. При этом второй эшелон находился в движении, и войскам, входящим в его состав, приходилось вступать в бой «с колёс», на неподготовленных позициях, подчас, даже в неполном составе, потому что отдельные подразделения не успевали прибыть в пункт сосредоточения. А третий даже не закончил формирования, и его едва сформированными частями попросту затыкали дыры. Поэтому, как мне кажется, это движение войск к местам обороны следует начать намного раньше. Так, чтобы линия, которую наши военачальники выберут основной линией обороны, была занята уже к 22 июня. А формирование третьего эшелона завершилось не позже недели с начала войны.
— А не ускорим ли мы подобными шагами начало войны?
— Не думаю. Если второй эшелон сосредоточится в глубине нашей территории и прекратит движение на запад, это будет невозможно трактовать как подготовку к нападению.
— Хорошо. Я понял вашу мысль.
— Второе — заранее, хотя бы за сутки до нападения, вывести и рассредоточить части прикрытия границы на заранее подготовленных позициях. Немцам прекрасно известны пункты постоянной и временной дислокации наших войск, и в истории моего мира первые удары они нанесли именно по ним. Из-за этого многие подразделения встретили войну безоружными и, даже в буквальном смысле этого слова, без штанов. Поэтому, зачастую, даже не смогли оказать оккупантам никакого сопротивления. Им даже отстреливаться было нечем.
Сталин удовлетворённо кивнул.
— Третье — я бы обратил самое пристальное внимание на стык Прибалтийского и Белорусского округов. У нас здесь оперативная пустота, а в Сувалкинском выступе яблоку негде упасть от немецких дивизий. Именно поэтому танки Гота практически беспрепятственно прорвались на восток сначала до Вильнюса, а потом и к Минску. Лучше часть войск, сосредоточенных в районе Белостока, перебросить на север, на стык округов. А ещё лучше — в зону ответственности Прибалтийского округа.
— Но этим мы ослабим Западный фронт.
— Товарищ Сталин, насколько я помню, немцы давили на Белосток с запада лишь пехотными подразделениями. Просто потому, что там болотистая местность, по которой очень сложно передвигаться не только танкам, но даже автомобилям. В то же время, «панцерштрассе» на Вильнюс, а от Вильнюса на юг использовали для переброски Третьей танковой группы, находящейся в подчинении Группы Армий «Центр», а не «Север». Почему бы и нам, зная об их планах, не перебросить мехкорпуса, сосредоточенные под Белостоком и Гродно туда, где пойдут танки Гота? Оставив их в подчинении Западного фронта. Насколько я помню, в Западной Белоруссии их было сосредоточено четыре, и в известной мне истории только один из них, кажется, 14-й, сумел доставить некоторые неприятности Гудериану. А контрудар Конно-механизированной группы в районе Белостока, организованный 24 июня, закончился плачевно из-за высокой насыщенности немецких пехотных дивизий противотанковой артиллерией. Мы только потеряли огромное количество танков, не добившись заметного успеха. А остатки «брони» пришлось бросить из-за отсутствия топлива и поломок. Так что два корпуса на «панцерштрассе», выбранную для Гота, два — на панцерштрассе для Гудериана…