Николай знал, что году в сорок третьем, ротные миномёты не только прекратят выпускать, но и вообще снимут с вооружения, но сейчас об этом говорить рано. Очень рано, поскольку быстро изготовить хотя бы пару десятков тысяч АГ-ТБ не получится никаким образом. А оставлять пехотные роты без собственной, пусть даже и недостаточно действенной, артиллерии было бы даже не ошибкой, а самым настоящим предательством.
Награждение Сталинской премией происходило в два этапа. Первыми, как и предполагал капитан госбезопасности, награждали тех, кто происходил по «открытым» спискам: деятели искусства, учёные, производственники. И лишь после (и даже в другой день, чтобы не «светить» тех, чья работа была связана с секретами) — лауреатов по «закрытым» темам.
Наш герой не помнил, как происходило первое награждение Премией в его истории (Хрущёв очень постарался вытравить всё хорошее, что было связано с памятью о сталинских временах). Но тут Сталин присутствовал и даже сам вручал дипломы. А Николай, проникшийся моментом, очень сожалел о том, что медаль лауреата будет разработана лишь несколько лет спустя. Он и награждаемые сегодня, конечно, её тоже получат, но носить на груди знак награды, даже более редкой, чем звезда Героя Советского Союза…
На чём он и поймал себя, усмехнувшись в мыслях: «Вот уж не знал, что ты, Николай Николаевич, столь падок на ордена да медали».
Ильюшин. Яковлев. Грабин…
Кошкин и Морозов как разработчики нового среднего танка Т-34.
Аборенков и коллектив разработчиков «Катюши». Но фамилии Демьянова не прозвучало ни в составе первого коллектива лауреатов, ни в составе второго. Что это? Ошибка при рассылке приглашений?
Сталин жмёт руку каждому награждённому, о чём-то негромко переговаривается с людьми. По нему видно, что настроение у «спонсора награды» приподнятое.
И, наконец, последней среди списка лауреатов первой степени Премии звучит фамилия «Демьянов». Только его фамилия. И формулировка: «за самоотверженный труд по разработке ряда новых систем и видов вооружений, а также неоценимый вклад в развитие оборонной промышленности». По совокупности заслуг, значит.
— Я обещал вам, товарищ Демьянов, подарок. Примите, — улыбается Иосиф Виссарионович, протягивая диплом и пожимая руку.
— Спасибо, товарищ Сталин! — прочувственно жмёт руку Вождю свежеиспечённый лауреат, а потом, дождавшись окончания аплодисментов и развернувшись к залу, громко произносит. — Служу Советскому Союзу!
Новый шквал аплодисментов и новая одобрительная улыбка Генерального секретаря.
— Задержитесь на минуточку, товарищ Демьянов, — обращается он к Николаю. — Товарищи, на этом награждение закончилось, но я хотел бы обратиться к вам с несколько необычными для текущего момента словами. Словами, которые предназначены только вам, и которые мы не можем, не имеем пока права сказать каждому советскому человеку.
Вы наверняка привыкли читать в наших газетах и слышать по радио слова о той дружбе, которая связывает нас с Германией. Но при этом руководство партии и советское правительство не строит иллюзий относительно того, насколько крепка эта дружба. Поэтому мы с помощью всех здесь присутствующих стараемся держать порох сухим. Не так давно нам стало достоверно известно о том, что германское руководство намеревается в ближайшее время отказаться от деклараций дружбы между Германией и Советским Союзом. Нам стало достоверно известно, что в германских военных штабах уже разработан план нападения на Союз Советских Социалистических Республик, план военного разгрома Рабоче-Крестьянской Красной Армии и порабощения советского народа.
По залу пролетел лёгкий шепоток, а лица присутствующих приобрели у кого удивлённое, у кого растерянное, а у кого и удовлетворённое выражение. А Сталин продолжал.
— Нам стало достоверно известно, что вероломное нападение на Советский Союз запланировано на начало нынешнего лета. И мы готовимся к отражению этой агрессии. Но нам нельзя говорить об этом во всеуслышание, иначе враг изменит свои планы, а наша подготовка пойдёт насмарку. Об этом мы, советское руководство и руководство партии делимся только с самыми доверенными людьми, в число которых теперь входите и вы, на деле доказавшие верность первому в мире государству рабочих и крестьян.
К сожалению, вынужден отметить, что по расчётам нашего Генерального штаба быстрого и сокрушительного разгрома врага, как вы это привыкли слышать в наших песнях, не получится. Потому что на нас пойдёт не одна Германия, а вся Европа. Как почти сто тридцать лет назад, когда вся Европа шла на нашу страну под знамёнами Наполеона, так и теперь она пойдёт на нас под знамёнами со свастикой. Наши военные считают, что война будет тяжёлой и затяжной, несмотря на то, что вы, присутствующие в этом зале, сделали всё возможное для того, чтобы вооружить Красную Армию лучшим оружием.