По здравому размышлению, ещё одной темой переговоров с Великобританией вполне могла стать и переправка этих самых пленных в Англию. Таким образом, убивались сразу несколько зайцев: во-первых, Советский Союз избавлялся от необходимости охранять пленных. Во-вторых, в будущем не потребуется содержать «армию Андерса» и тратить значительные суммы «компенсаций» освобождаемым из лагерей полякам, изъявившим желание служить в ней. В-третьих, не будет постоянной угрозы мятежа со стороны гонористых панов, не желающих воевать вместе с Красной Армией.
— И ещё один товар могу предложить, — решил Демьянов «ковать железо, не отходя от кассы». — Польские военнопленные.
Анатолия аж передёрнуло.
— Ты что, нас в работорговцев собрался превратить?
— Ну, насколько мне известно, в Советском Союзе рабов нет. Как и в Англии. А вот с выгодой избавиться от чемодана без ручки, коим являются эти паны, было бы неплохо.
— Тебе мало потенциальных неприятностей от возникших с твоей подачи внутренних проблем, так ты ещё и международные хочешь спровоцировать?
— Ты, главное, в докладной это предложение отметь. А уж «наверху» оценят, проблемы это вызовет, или мы какие-то плюсы получим, — улыбнулся Николай и принялся растолковывать резоны предложенной «работорговли».
Причины такого жеста советского руководства в адрес англичан стали понятны уже вечером, когда в газетах сообщили о состоявшейся пару дней назад высадке германских войск в Триполи. Значит, Эрвин Роммель тоже уже в Африке, и для «лимонников» вот-вот начнутся «весёлые» деньки. В одной из аналитических записок, что Николай передавал «наверх», в общих чертах рассказывал о «Лисе пустыне» и том, какого жара он задал англичанам. Так что, скорее всего, предложение о продаже оружия поступит не прямо сейчас, а когда Роммель проявит себя в первых сражениях. Ведь сейчас Лондон в эйфории от изгнания итальянской армии из Египта и молниеносного и малокровного захвата Тобрука.
28
Вначале Демьянов как-то и не заметил озадачившее его событие. Может, потому, что он не помнил его точной даты. Знал только приблизительно, что где-то в начале февраля должно было произойти отделение от НКВД нового наркомата: в Народный комиссариат государственной безопасности должны были выделись ГУ ГБ во главе с Меркуловым. А тут — уже День рождения РККА на носу, а никакого разделения нет.
В известной ему истории НКГБ просуществовал только до начала войны, после чего всё вернули «взад». Похоже, теперь зная о грядущем начале страшной войны, в Кремле решили не устраивать перетасовок в учреждении, от которого требовалась не делёжка кабинетов и сотрудников, а напряжённая работа. Да и ситуация в Прибалтике вряд ли позволяла отвлечься на подобную суету.
Волнения в Латвии буквально за три дня перекинулись на соседние Литву и Эстонию. Чекисты быстро выявили, что за «стихийными» митингами и собраниями действительно стояла германская агентура, оставшаяся со времён независимости этих республик. Так что высылка неблагонадёжных элементов и ПрибССР началась на целых четыре месяца раньше, чем в «прошлой» истории Демьянова. Занимался этим НКВД, сотрудников которого, включая «гэбэшников», срочно перебрасывали в Вильнюс, Ригу и Таллин. А «под шумок» начали ротацию командного состава всех уровней в национальных корпусах. От полковников до сержантов.
Насколько знал от коллег Николай, с участниками волнений особо не зверствовали. Задержанных по решению суда высылали куда-нибудь за Волгу на два-три года без права возвращения в республику до окончания данного срока. То есть, до конца войны — точно. Зачастую — даже без ограничения в праве занимать какие-то должности. Хотя, конечно, находились и такие, в действиях которых усматривался состав преступлений, или они являлись представителями «враждебных классов». Этим путь был один: в лагеря. Но тоже где-нибудь за Волгой или Камой.
Совершенно неожиданным для Демьянова стало известие об убийстве в Риме 15 февраля, в день открытия XVIII партийной конференции ВКП(б), главы Организации украинских националистов Андрея Мельника. Зарубежная пресса винила в произошедшем «революционное» крыло ОУН, главу которого Степана Бандеру в январе по инициативе Мельника исключили из организации, а его сторонников объявили предателями и раскольниками. Несмотря на то, что убийство было «оформлено» под бытовое, сопровождавшееся банальным ограблением. Естественно, сопровождалось это призывами к мести, что наводило на мысль о том, что междоусобная война между «бандеровцами» и «мельниковцами» началась месяцев на восемь раньше того, о чём ему было известно из «его» истории. В которой Западная Украина и Киев превратились в настоящее поле боя между сторонниками обеих группировок. Причём, вопреки утверждениями необандеровцев, «посадка» Бандеры в элитный блок лагеря Заксенхаузен случилась именно из-за отказа подчиниться требованиям немцев прекратить отстрел «мельниковцев».
В понедельник 17 февраля в Москву наконец-то приехала Клава Рыжова, о приёме которой на работу на завод «Компрессор» договорился Демьянов. Кира, узнав о роли супруга в переезде незнакомой женщины с предприятия, на которое тот ездил в командировку… В общем, несколько напряглась. Особенно после того, как Николай лично отправился заниматься обустройством девушки на «Компрессоре», а потом объявил, что в ближайшие среду и пятницу он по полдня будет заниматься с ней. И 19 числа действительно после обеда укатил куда-то, прихватив с собой гитару.
Вернувшись вечером около 9 вечера, Демьянов встретил дома стену молчания. Даже Анастасия Кирилловна удивлялась тому, насколько её дочь холодна к мужу. А тот, вдохновлённый тем, что очередной его проект (между прочим, одобренный «агит-проп отделом НИИ ЧаВо») наконец-то начнёт работать, был весел и оживлён.
Тихая гроза разразилась уже в постели и стала для Николая полнейшей неожиданностью.
— Да объясни ты, что случилось? — взорвался он в ответ на тихие рыдания жены, запретившей ему прикасаться к себе.
— Зачем ты вернулся? Лучше бы у неё и остался! Валечку я и без тебя воспитаю!
Что называется, и смех, и грех. Всего-то полночи уговоров, и Кира перестала рыдать в подушку. Но окончательно поверила муже лишь после того, как он взял её с собой к Клавдии на репетицию тех четырёх песен, которые они решили исполнить перед коллективом ОПБ-100 во время предпраздничного собрания коллектива. Вполне возможно, что ещё и из-за того, что нескладная, неказистая Клава совершенно не смотрелась на фоне Киры, очень похорошевшей после родов и кормления дочери.
— Ты правда любишь только меня? — уже в полутёмном подъезде их дома прижалась к Николаю жена.
— Правда, — улыбнулся он, как мальчишка, прижимая к себе любимую.
— Только меня?
— Только тебя! И прости меня за то, что я сделал глупость, не предупредив тебя о том, для чего мне была нужна Клавдия.
Всё-таки за шесть с хвостиком десятков лет, прожитых в двух жизнях, Демьянов превосходно усвоил, что если хочешь помириться с женщиной, нужно перед ней извиниться. Даже если ни в чём не виноват. И уж тем более — если виновата она.
Эти семейные проблемы никоим образом не снимали с Демьянова обязанностей заниматься оружейными проектами, начатыми ранее. Поэтому во вторник, пока «горячи» были впечатления о «ночном концерте», устроенном ему Кирой, он отправился в ОКБ-16. Пожалуй, посчитав, что его настроение, как нельзя лучше, подходит для общения с очень сложными для него людьми.