Мужики после того, как Демьянова амнистировали, принялись пытать Матвея Кузьмича, не родственником ли ему был тот капитан. Не родственником. Не было среди его братьев Николая, а фамилию Кузьма Тимофеевич, дед Егора, получил от деревенского прозвища, пошедшего из-за большой любви того варить уху и угощать ею всех желающих. Не так назойливо, как герой басни Крылова «Демьянова уха», конечно, но деревенские языки «приклеили» кличку намертво.
До весны отец так и работал на заводе, а едва снег сошёл, выписал леса и поставил ниже всех поселковских домишек сруб на берегу Сержанки: всё-таки в валянии шерсти без кислоты не обойтись, и нечего людей, черпающих воду для питья и поливки огородов, травить. Так и провозились с мастерской-пимокатней до середины лета, отвлекаясь то на огородные дела, то на первые ягоды. Потом покос. Доделывали в дождливые дни, когда на покосе делать нечего. Так что заработала пимокатня уже в сентябре, когда картошку выкопали.
Середина лета… Середина лета — это война. Нежданная, негаданная. И, судя по сводкам Советского информбюро, очень нелёгкая. Уже в первые её дни в окрестных посёлках молодые мужики и парни получили повестки. Было мобилизовано несколько человек и в Урал-Даче, но на тех, кто работал на заводе распространили бронь: продукция, выпускаемая у подножья Главного Уральского хребта попала в список важной для фронта. Не пушки, не снаряды, не танки или самолёты, а самые обычные телеги и сани, но и они позарез нужны Красной Армии для подвоза боеприпасов и эвакуации раненых. Так что, когда Егорка, едва ему исполнилось восемнадцать, написал заявление об отправке на фронт, ему отказали, сообщив, что он нужнее в тылу. Да ещё и поселковый фельдшер, крупная, носатая армянка Галина Акоповна (на самом деле имя у неё было другое, тоже армянское, но она то ли стеснялась его, то ли не хотела, чтобы русские, башкирские, татарские, чувашские и прочие ссыльные его коверкали, и при знакомстве с новенькими представлялась Галиной) подкачала. В справке о состоянии здоровья написала, что Егор Матвеевич Данилов 1923 года рождения не совсем оправился от перенесённой на сенокосе надсады.
Ну, было такое, когда в одиночку волок срубленную берёзку, чтобы вокруг неё сложить скошенное сено, «сметать стог», как принято тут, на Урале, говорить. Только ведь организм у Егора молодой, быстро восстанавливается.
Изменение статуса семьи Даниловых со ссыльных на «вольных» принесло и другие перемены. Например, Егор вступил в комсомол, а следующего по возрасту сына Матвея Кузьмича, Данилу, приняли в пионеры. Глава семьи, в отличие от верующей матери, тут же принявшейся ворчать про безбожников в доме, по этому поводу не возражал, а ворчание Анны Петровны оборвал тем, что напомнил ей: он и сам безбожник, и это не мешает ей жить с ним аж с восемнадцатого года.
Приехала в Урал-Дачу и старшая сестра по отцовскому первому браку Александра с двумя детьми. Она с мужем-лётчиком жила под Смоленском, и когда к аэродрому стали приближаться немцы, семьи военлётов отправили в эвакуацию. Помыкавшись по эшелонам и железнодорожным станциям, Шура решила ехать к отцу на Урал. За сыновьями девяти и шести лет (вот так у отца получилось, что самый младший сын на шесть лет и на три года младше внуков!), если что, мачеха присмотрит, а на заводе ей работа точно найдётся. Да и мужу Акиму Ляховому, если живой с войны вернётся, не придётся искать семью по всему свету.
А пимокатня, построенная бывшим ссыльно-поселенцем, оказалась для посёлка очень даже кстати. Мало того, что в валенках, скатанных Демьяновым, теперь чуть ли не половина Урал-Дачи щеголяет, так ещё часть готовых валенок завод закупает, чтобы отправить на фронт. Не за деньги закупает, в счёт оплаты за шерсть, о поставках которых директор завода договаривается с башкирами. Тем ведь тоже телеги и сани в хозяйстве нужны, вот и расплачиваются за них овечьей шерстью. В общем, всем хорошо: и башкирам, и заводу, и Демьянову, и красноармейцам на фронте, которым демьяновские валенки достаются. Ведь зима нынче суровая: даже речка Сержанка насквозь промёрзла, что, по словам старожилов, с момента основания посёлка только однажды случалось, и Егору с тринадцатилетним Данилой приходится воду на санях километра за полтора возить.
Фрагмент 5
9
На приём к бывшему подчинённому, а ныне наркому боеприпасов, майору ГБ Демьянову удалось пробиться с большим трудом. Загрузка Дмитрия Фёдоровича была такой плотной, что в приёмной пришлось трясти мандатом Уполномоченного ГКО. Впрочем, таких бумаг помощники Устинова повидали немало, но совсем игнорировать их обладателей не могли. Так что Николай всё-таки прорвался на пятнадцать минут в заветный кабинет. С письмом на председателя Совнаркома товарища Сталина с просьбой принять решение о начале мелкосерийного выпуска патронов размерностью 23×115 миллиметров для новых авиапушек конструкторов Нудельмана и Рихтера. С приложенными актами испытаний этих пушек и описанием техпроцесса переобжимки снарядов в гильзу от патрона противотанкового ружья.