– Бунт на корабле?!
Алексей без всяких эмоций на лице безынициативно смотрел на Трофима и не проронил ни слова.
– Отвечай, сучка! – выходил из себя Трофим.
Ответа вновь не последовало. Трофим дал Вершинину кулаком по уху, и тот налетел на свою машину и ударился об капот, увидев довольные улыбки Влада и Тимохи. Вожаку волчьей стаи этого показалось мало, а Вершинину было неохота что-либо говорить. Он будто нарочно злил Трофима.
– Вот-вот! – выкрикнул Тимоха. – Что я и говорил! – неподходящий он выбрал момент для этой фразы.
Трофим тут же поставил его на место:
– Заткнись, сука! Надоел! Уймись, иначе окажешься на его месте.
Тимоха проглотил язык. А Трофим снова взял Вершинина за волосы. Мажор скалился от боли, но продолжил хранить молчание. Зато Трофим говорил:
– Отвечай, я жду! – рычал он. – Что ты там кричал? Что я гад? Что я зараза и пидор? – после каждого слова, которое припоминал Трофим, он отстегивал Леше удар за ударом. Тот падал то на свою тачку, то на землю, то в объятия Тимы и Влада. – Да, Вершинин, да-да, я помню. И не я заплачу, а ты… сполна! – он вывернул мажору руку. – Хотел моей смерти, моих страданий? Да? Да-а, тварь паршивая! – Трофим получал удовольствие от экзекуции. – Ты, наверно, еще не осознал до конца, на кого руку поднял?! А это значит, что я сейчас вспомню еще что-нибудь из твоей сегодняшней самодеятельности, – говорил Трофим, принося Лехе нестерпимую боль.
Трофиму вспомнилось имя, которое произносил Леха, и беспощадный делец понял, что вызвало такую агрессию и кого Вершинин имел в виду, за кого так яростно сражался.
– Ага, – Трофим отпустил вывернутую руку Вершинина, отчего тот, обессилев, уселся на дорогу, оперевшись о «BMW». – Все мне ясно! Наш Лешенька недоволен, озлоблен на нас по-особенному, – вещал Трофим, словно со сцены. – Он мстит… мстит нам за своего друга – как это мило! И вновь мы с вами, ребятки, ввязались в историю, а добрый рыцарь Алексей вершит суд. Пора бы это оставить, – Трофим и Леха встретились взглядами. – Пойми, Лешенька, ты слаб и беззащитен: нет у тебя в запасе ничего, поэтому старания твои ни к чему не приведут. Убили его, убьем и тебя, – жестко сказал Трофим. – То-то мне его физиономия показалась знакомой. Где-то же я этого дрыща раньше видел. Теперь я вспомнил: это дружбан твой… второй… который ботан. Ни хуя, у тебя, оказывается, есть друзья.
– Благодаря вашими стараниям их уже нет, – выцедил Вершинин.
– И что с того?! – вступил в перепалку Трофим. – Нечего бродить ночью по улицам слабым без охраны, ибо это мой город – я таких щадить не буду! Между прочим, хороший у тебя друг, смирный, покорный. С первого удара свалился и не стал сопротивляться…
После этих слов Вершинин хотел кинуться на Трофима снова, но попытка была неудачная, ибо ноги ему подсек Тимоха. Он же заржал, когда Леха рухнул прямо в ноги Трофиму, закурившему сигарету.
– Это, конечно, похвально, что ты за друга заступился и все такое, но пора уже забыть об этом. Он давно уже пошел в расход: в этом жестоком мире слабым не место. Я взял на себя ответственность провести естественный отбор: сильные выживут и будут править, а слабые погибнут, их будет меньше, и, может, после этого мы заживем лучше и достойнее. Не думал об этом? Так не становись же слабаком, Вершинин, не поддавайся. Давай на чистоту, – все перевернулось с ног на голову, потому что ранее Леха читал лекцию должнику Олегу, а теперь ему читают почти такую же нотацию. – Ни дружба, ни любовь, ни геройство, ни все эти сопливые милости и чувства недейственны в этом мире. Сейчас всем заправляют гнев, злоба, сила и могущество. Власть и насилие отныне правят миром и делают его лучше – все это в моих руках. Я прошел большой путь, чтобы достичь вершины – доказывал, что достоин быть сильным. Теперь я король, законный и полноправный владелец всего этого, – он взмахнул руками, показав по сторонам. – Я правлю здесь. Я распоряжаюсь тобой, я могу сделать с тобой все, что захочу, а ты меня злишь. После того, что ты сейчас вытворил, я просто не могу относиться к тебе как к равному и достойному, не могу полностью на тебя положиться. Я предлагаю тебе больше не выпендриваться – твою тупость, слабость и неразборчивость ты уже продемонстрировал, а геройствовать, как ты понимаешь, бессмысленно и бесполезно. Я это так не оставлю – наказание тебе придумаю позже, когда мы все сделаем. А если еще раз дернешься, разговор будет коротким…
Вершинину, видимо, понравилось острить и пререкаться с Трофимом. Он понимал, что играл с огнем, но отступать было некуда – он до последнего вдоха намерен показывать свой несносный характер. Леха цокнул, покачал головой и произнес: