Гончаров сжался, поднял руки, зажмурил глаза, чуть отвернул голову – состряпал физиономию несчастного убиенного, который вовсе не хотел делать ничего плохого (но сделал). Трофим принялся считать и досчитал до четырех, после чего Гончаров взмолился:
– Я прошу, не убивайте меня! – с жалким видом смотрел он на дуло пистолета, из которого вот-вот должна была вылететь птичка. Сам Трофим был спокоен, зная наперед, что марионетка Гончаров в руках такого кукловода, как он, все равно расколется.
– Чем же ты в своей жизни заслужил такую милость? – спросил Трофим.
– Я все покажу, все расскажу, – Гончаров цеплялся за свою жизнь из последних сил, – все отдам, только оставьте меня в живых, не калечьте судьбы.
– В третий, сука, раз повторяю! Отвечай на поставленный вопрос! Где наркота и где деньги?! – повысил голос Трофим. – Говори! У тебя ровно одна секунда!
Тут послышался издевательский и довольный от расправы над Гончаровым голосочек бармена Михаила:
– С тобой, Валечка, долго церемониться не будут. Накосячил, так что давай – не делай худшим свое и без того тяжелое положение, – произнес он, оперевшись об стойку.
Гончар удивился, почему Миша сам не покажет им все тайники, ведь он прекрасно знает их расположение. Спустя секунду управляющий понял, что бармен не хочет защищать и выгораживать бывшего начальника, а даже наоборот – значит, он остался один без шанса на помощь. Гончаров помялся и перечислил все тайники с наличностью и запрещенными веществами: кое-что находилось за полками в баре, за задней панелью стены в гардеробе, у него в кабинете (там же хранились и все припрятанные деньги), а также в потолке на кухне.
И тут прозвучал выстрел.
Гончаров зажмурился: он готовился к тому, что все признаки жизни в момент покинут его, но ожидаемого не ощутил – пуля застряла в деревянном столе рядышком с управляющим.
Сквозь темень закрытых глаз он, словно эхо, слышал то приходящие, то отдаляющиеся звуки дикого до безумия смеха Трофима – будто ворона долго и заливисто каркала:
– Вот пиздец! Что за народ пошел – не мужики, а мужчины, черт бы вас всех! Эй, – толкнул он Гончарова ногой, – баба! Глаза открой! – Трофим нарочно выпустил пулю в сторону, чтобы разрядить обстановку и прочистить Валентину мозги. – Вставай и топай к себе в чулан за деньгами! Я твой сейф вскрывать не стану, а взрывчатка – это слишком палевно.
«Неужели пронесло?» – думалось Валентину Игоревичу.
– Пока что ты молодец, блядь прилизанная, – похвалил его Трофим, высасывая содержимое бутылки со стола. Он поднял Гончара за плечи пиджака – тот, пошатываясь, встал. – Слабенький ты, – вслух оценил Гончарова Трофим, схватив его за руку. – Так, Мишаня, иди-ка сюда, – позвал его Трофим и отдал приказ Владу и Тимохе. – Вы двое, доставайте мешки, опустошайте тайники, а я займусь деньгами.
Узенький ход в кухню находился справа от бара, там же была маленькая комнатка отдыха, забаррикадированный хламом черный вход и подсобное помещение, куда и успели улизнуть две барышни. Они прижались друг к другу в маленькой комнатке, по очереди подглядывая в щелку в двери: в нее просматривалась вся кухонька.
Двое Трофимовских помощников ввалились в кухню. За ними уверенно семенил Миша, указавший пальцем на одну из натяжных плит в потолке. Тимоха мигом запрыгнул на стол, потянулся к потолку, надавил на квадратную панельку и отодвинул ее в сторону, обнажив тайник со свертками смертоносного зелья. Он стал выгребать их оттуда, кидая в руки Владу, который укладывал все в мешки.
– Так эта мелкая мразь с ними за одно, – шепотом сказала Валя, наблюдая за действиями нападавших. – Всегда знала, что с этим козлом что-то не так.
– Этого не может быть, – испуганно произнесла Ира.
– Сама посмотри. Теперь все ясно. Главное, чтобы нас не сдал. Нашла тоже, в кого втюриться.
– Нет уж, – заявила Ирина, – он не такой. Тут что-то не то творится.
– Подождем, – предложила Валя.
Миша светился от счастья: во-первых, оттого, что освободился от сковавшего его образа ничего из себя не представляющего бармена на побегушках, а, во-вторых, после разговора с боссом…
– Молодец, боец, – улыбнулся Трофим, когда Мишаня подошел к нему, – дождался, чисто сработал.
– Рад стараться.
Но Трофим вновь вернулся к вредности и скептицизму:
– Ага, рад он! Как иногда говорит Зотов, от того, что мы творим, не радоваться, а плакать надо. Все сгорим в аду… Ладно, рад тебя снова видеть в строю, чертяга! Беги-ка подмогни этим двоим с товаром, а потом я жду тебя в комнате у этого гаврика, – Трофим указал стволом на Гончарова.