– Не поздно же все исправить… Отпусти, больно! – взвыла она, а Валя подчинялась ему молча с таким злым и серьезным лицом, что Мише становилось не по себе, когда его взгляд падал на напарницу Ирины.
Миша тащил подружек к кабинету Гончарова, где их ждал главный каратель.
– А ты скажи мне, Ирка, – Миша продолжал строить из себя обиженного и оскорбленного, – ты случайно в своем складном рассказе никого не забыла? А как же Гончаров? Ты же, паразитка, спишь с ним и высасываешь из него деньги. И после этого смеешь заикаться о нас с тобой, шлюха?! – она ему не ответила. – Ты сосешься и обжимаешься с управляющим на моих глазах, стремаешь меня при всех. Я тебя задвигаю на твое законное место, а потом ты заплаканная лезешь ко мне, когда мне не до тебя. Кувыркаешься с отличным парнем, а влюблена в злачного бармена? Так не бывает! Я не верю ни одному твоему слову… Слышал бы тебя наш Валечка – закрылся бы у себя и плакал. Неженка он, плакса и мамсик! Что ты в нем нашла, не понимаю?! А вот, кстати, и он.
Миша втащил Иру и Валю в кабинет и швырнул их на пол. Увидев перед собой не одну, а сразу двух девушек, Трофим начал негодовать:
– Я офигеваю! Их еще и двое! Вот это прокол так прокол. Но и с этим мы с удовольствием разберемся.
Видели бы вы их лица: предвкушение грядущей расправы чувствовалось в каждой царапинке на лице Трофима; Миша торжествовал, ожидая отмщения; Ира и Валя безысходно оглядывались по сторонам. Также там были дико уставшие и по-детски радостные физиономии Влада и Тимохи, которые, закончив работу, ввалились в кабинет посмотреть на происходящее, что не могло не привлечь внимание Трофима, который со всей силы рявкнул на них:
– А вы чего ржете?! Прокололись вы. Вы все! Повесить вас надо за одно место – эти две сволочуги, которые считают себя самыми умными и незаметными, опознали бы вас. Прикрыть такой верняк связей не хватит. И тогда все ленивые мусора этого города сюда сбегутся и мигом нас накроют! А вы еще и ржете.
– А мы вылезем, – нагло ответил Тимоха, – всегда вылезали и тут вылезем!
– Почему вы вообще здесь? – опомнился Трофим. – Все сделали?!
– Да. И давно, – высокомерно ответил Тимоха, всем своим наглым и ненасытным видом требуя похвалы и поощрения. – Мы все начисто обшарили. Только возьми да унеси!
– И пальчиков своих отпечатки везде понаоставляли, небось?!
– В Зотова превращаешься, шеф, – справедливо заметил Тимофей.
Фраза также удивила и Мишу, солидарного с Тимохой в плане Никиты Зотова:
– Он тоже здесь?! Это высокомерный критикан и пацифист? Вы все совсем ебу дали?! – негодовал Миша.
Уголовники плавно отдалялись от основной цели.
– А тебе вообще какое дело?! На себя посмотри, – наехал Трофим на Мишу, который попятился назад. – Ладно, всем заткнуть пасти на хуй! Потом разберемся. Здесь у нас задачка посложнее будет.
– Не то слово, – предвкушал Влад, не отрывая глаз от девчонок на полу.
– Так, на чем мы остановились? – спросил сам себя Трофим, размахивая пушкой. – Нешуточная драма вырисовывается, Мишаня. Пора завязывать с этими любовными разговорами, слезами и соплями. Пора сделать из драмы трагедию.
Пока Миша и Трофим размышляли над тем, что сотворить с заложниками, Тимоха положил глаз на одну из стажерок. Он шепнул стоящему рядом Владу:
– А то вон официанточка – ничего такая! Как тебе? Я б вдул!
– Нам не светит, – огорченно заявил Влад и обосновал свой ответ. – Трофим вряд ли их в живых оставит, – сказал он и приуныл вместе с Тимохой – оставалось довольствоваться только визуалом.
Гончаров и Ира чувственно переглядывались.
– Нет-нет! Я не могу так. Не могу больше на это смотреть! Трофим, я хочу справедливости немедленно! Хочу, чтобы они сдохли! – жилка на лбу у Миши готова была лопнуть.
– Неужели так надоели?! – недоумевал Трофим. – Надо было тебя в стрип-клуб устроить – не нервничал бы там, определенно, – заключил Трофим, но вновь какая-то придурь ударила ему в голову. – Значит, говоришь, Иру не трогать? – неторопливо и загадочно говорил он, поглядывая на вцепившегося в кресло Гончарова, не спускавшего глаз со своей возлюбленной. – Что ж, сейчас я покажу серьезность наших намерений, – сквозь зубы произнес он, и окружавшую их тишину сотряс оглушительный (из-за тесной комнаты) выстрел, после которого Валя растянулась на полу, раскинув в стороны руки и раскрыв рот, из которого ливанула кровь, раскрасившая пол и ее бледное лицо.