– Ха-ха-ха! Что я и говорил. Валечка, по ходу ты лоханулся с выбором. Вот тебе и любовь… на троих, – не удержался Михаил.
Гончаров встрепенулся, взглянул на поникшую Ирину, собираясь с мыслями и пока смутно догадываясь, о чем говорил бармен.
– А как же Миша?! – спросил Трофим.
– Миша, – имя сорвалось с ее уст, – ничего…
– Как же ничего?! Видел я, как ты смотришь на него. Наш Миша – кремень, – говорил Трофим, наседая на Ирину. – А как же ты произносишь его имя. Кажется, ты забыла, что нужно говорить только правду – давай, не стесняйся, все свои… Мишка, Гончар, – тут Трофим решился перейти к делу и как следует задеть Гончарова и его подружку. – Такое недопустимо при живом-то… чуть не сказал муже. При живом-то парне… Ты посмела мутить с нашим барменом Мишкой. Неужели ты за все это время не прониклась к нему, не приставала, не соблазняла мальчика?! Мало мне в это верится – спала с одним, а бегала за другим, получается… на работе, у всех на глазах. А ты, Гончар, явно слеповат, раз этого не видел, – взгляд Гончарова в этот момент из удрученного превратился в удивленный. Управляющий взглянул на Трофима усталыми глазами, а потом холодно посмотрел на Иру.
– Педрила любовью ослеплен, – дал свою оценку ситуации Влад.
Трофим веселился на славу и Миша вместе с ним – сцена была, что надо.
– Что же ты глазки-то свои блядские опустила – говори! – продолжил Трофим, намереваясь разоблачить ее. Гончаров не спускал глаз со своей любимой – получалось, он был у нее далеко не единственный. – Говори четко, при всех! Нравится Михаил?! Предпринимала ли ты когда-нибудь попытки добиться взаимности от него?! – Трофим взвел курок.
– Да, – кротко вырвалось у дрожащей Иры, не желавшей встречаться взглядом с Валентином, а он уже не знал, что думать и что чувствовать. Ему внезапно стало больно, ибо его водили вокруг пальца, ибо в глазах его девушки он был хуже Миши – самолюбие Гончарова ударили по яйцам.
– Что и требовалось доказать! – подчеркнул Миша. – Да, дорогая?!
– Заебись! – торжествовал Трофим. – Наверное, не нужно разжевывать, как у вас там все было, какими ты там способами пыталась произвести впечатление на Мишаню. И без того все ясно и понятно! Боюсь за Гончарова… помрет тут раньше времени из-за тебя, сучка ты похотливая! – Ира горько заплакала, а Гончаров все так же разочарованно смотрел на нее. – А что же ты, дорогуша, хотела?! Двоих мужиков под рукой иметь, деньги получать… и любовь, и ласку, и потрахушки, и помощь на работе, и приданое нехилое, должность престижную?! Не в курсе ты, мразь, что так не бывает?!
– Простите меня, – всхлипывала Ирина.
– Говори тогда, – вскрикнул Трофим, – шушукалась с Мишей, обжималась с ним, целовалась, спала с ним?!
– Не-е-е-т, – сквозь рыдания заявила Ира, понимая, что Трофим перегибает палку.
– Ась?! – он сделал вид, что не расслышал.
– Не было этого!
– И вновь я впадаю в замешательство, – обратился Трофим к Михаилу. – Она, значит, тебе говорит, блять, что ты ей нравишься, что любит тебя, что хотела мутить с двоими сразу… а сейчас все опровергает. Не надо тут с нами играть! – он перекинулся на нее. – Засунь эти женские штучки себе подальше… и все на этом, ебаный свет!
– Он, то есть Миша, – неуверенно начала она, – не замечал нас с Валей, никак не реагировал. Все работой был занят и нас нагружал заодно. Вот мы и подумали, что он… гей… в упор женщин не видит, вот и отстали.
– Ох, не отстали! – вставил Миша.
– Отстали мы от тебя, Миша, – твердила Ира, путаясь в показаниях.
– А как же поцелуй?! – напал на нее Михаил.
Трофим заткнул всех и сразу:
– Что ж, Ирочка, ответ неправильный!
Ирина хотела снова что-то выкрикнуть в свою защиту, но не успела, потому что прозвучал еще один выстрел, после которого она с продырявленным виском упала на пол и заснула вечным сном.
Валентин Гончаров до последнего смотрел в глаза своей возлюбленной, которая предала его, унизила его мужское достоинство, а он, упиваясь собой любимым, ничего не замечал – вправду был ослеплен любовью, которая в итоге так трагично оборвалась. После выстрела все желание жить окончательно выветрилось из него.
Девушка лежала на полу. Ее кровь забрызгала лицо и костюм Гончарова, а он и не заметил: сказывался шок. В обычной ситуации он сразу бы прильнул к ее бездыханному телу и получил бы пулю от Трофима. Сейчас Гончаров откинулся к столу и молча прикоснулся к своему запачканному лицу, не спуская глаз с двух трупов на полу.
– Истина и справедливость восстановлены, – заявил Трофим, вставляя патроны в обойму.