Изрядный гуляка А был тогда, так сказать, навеселе: подвыпивший, немного расхлябанный, неадекватный… впоследствии изнывающий от беспамятства, что и скрыло от А его самого главного врага и мучителя, опрокинувшего ничего не подозревающего А в темную бездну. Воспользовавшись незавидным положением А, господин-гандон N умудрился подсунуть господину А лошадиную дозу опиума заморского в достатке, после которого молодого парня затянуло в пучину того беспросветного мира, которого он так тщательно остерегался.
Поверьте, там не о предателях суждено думать, а о спасении. Дурман и ломающая кости жажда заставляли господина А пресмыкаться, упрашивать новых повелителей дать очередную порцию наркотиков. Встали они у господина А перед глазами – некуда ему было деваться. Думал он, что подкинули ему клевую игру, вызывающую удовольствие и наслаждение… добротный кайф. И ожидаемое приходило, но незаметно дозы дурмана росли, деньги утекали, здоровье портилось – согнулся господин А, думал, что погибнет. Никто чистенький никогда не испытывал такой боли, буквально выжигающей душу изнутри… Стремишься любыми способами заглушить ее – часок, и она снова возвращается и давит еще сильнее, словно разозлилась и приказывает вновь остановить ее. Не было уже прежнего господина А, исчез он бесследно. Не могло это не привлечь внимания… Ночами А не спал, бродил как тень в беспамятстве, принимая дозу за дозой на автомате. От дурмана, застилающего сознание, уже нельзя было отказаться. Сохла душа, расщеплялось тело. Была боль, словно внушаемая от кого-то далекого – она рождалась из мыслей, шла из головы, которая отказывалась подчиняться.
Еще немного, и эта дрянь уничтожила бы господина А. Но добрые люди вернули его к жизни – это было долго, больно и мучительно. Знал господин А, что люди эти хотят его спасти, но ничего не мог поделать и сопротивлялся им, а потом получал по заслугам. Туман рассеивался. Титаническим усилием воли выбрался он с того света, но, словно след от глубокого шрама, воспоминания остались и мучают господина А до сих пор – с картинками того ужасного года возвращается и та боль…
Господин А решил найти того неизвестного, кто свершил с ним такое, и наказать его. Понял господин А, где согрешил, однако пережитая боль только закалила его. Может, не свернул он с порочного пути, но в конце концов нашел того, кого искал. И какого же было его удивление, когда узнал он в предателе того доброго и невзрачного господина N, который так пристрастился к этому делу, что не думает ни о чем и ни о ком, лишь только о себе. Интересно, что же выберет господин А, чтобы его бывший друг по имени N осознал свою вину и пожалел о содеянном?!»
История вышла на славу – Леха был отличным рассказчиком. Незамысловатый рассказ стоил целого года забвения, мучений, сотен тысяч рублей, нескончаемой боли, страданий и последующего восстановления. Господин А не хотел всего этого прощать, оставаясь верным идее найти и наказать господина N. Именно N был виноват – не сам Леша, а именно Миша.
После услышанного Миша изо всех пытался скрыть свои чувства.
– Браво-браво! – произнес Миша. – Из тебя получился бы отличный писатель: с этим у тебя все в порядке.
– Ты ничего не хочешь сказать по этому поводу? – Вершинин ждал хотя бы извинений, от которых толку как от акробатки на ринге.
– Все уже сказано.
Тут Мишаня посмотрел вперед, вытаращил глаза и истошно заорал:
– Менты!!!
– Не было печали! Сука, на хуй! – выругался Леша.
– Что нам делать, Леша?! Что?! Они сейчас все обнаружат, и нам конец! – кричал Мишаня, весь дрожа от страха и неизвестности.
– Тихо! – заткнул его Вершинин. – Сиди спокойно! С тобой-то нас точно спалят. Веди себя нормально, не дрыгайся! Что же ты за сыкун, блять! Не бзди! Сейчас что-нибудь придумаем.
Мишу все равно трясло как листик на ветру, а вот Вершинин самообладания не терял.
Действительно, в конце площади, в карманчике, стояли гаишники и уже вовсю лихорадочно помахивали жезлом. Леха имел большой опыт во взаимоотношениях с гайцами. Можно было проигнорировать взмахи указывающего на «BMW» жезла и рвануть вперед на всех лошадях, но при таком раскладе отделаться от погони будет непросто (это сейчас совершенно ни к чему). Оставалась хитрость, которая в Лешином варианте преобразилась в отзывчивость, доброжелательность и тошнотворную улыбку. Наверное, это был первый и последний раз, когда Леха так общался с мусорами. Естественно, такое шоу было непривычно как для него, так и для гаишников.
Заехав в карман, Вершинин приготовился играть роль прилежного и законопослушного водителя. Миша и Алекс увидели двух инспекторов: один был совсем молоденьким (видимо, стажер); другой был типичным слегка зажравшимся ментом, полноватым, величавым, самоуверенным, на удивление ни чем не обремененным в лице мужчиной лет за 40-45. Последний сидел в машине, выгнав шкета дежурить.